За сутки, проведенные в Донауверте, Наполеон изучил полученную из разных мест информацию о передвижении австрийских войск. Он понял, что эрцгерцог Карл ведет концентрическое (по разным направлениям, но с общим центром) наступление против французов. Разгадав замысел противника, Наполеон нанес встречный удар посредством маневра, который специалисты считают гениальнейшим из всех его маневров. Он перерезал пути сообщения австрийцев и за пять дней, с 19 по 23 апреля, в пяти сражениях на территории Баварии разбил их по частям.

19-го под г. Тенген отличился Даву, а 20-го под Абенсбергом в очередной раз сверкнула звезда Ланна: это он, кстати только что прибывший из Испании, рассек надвое главные силы эрцгерцога Карла, отбросив их - одну часть под командованием тоже эрцгерцога, Людвига (младшего из братьев императора Франца I), а другую во главе с бароном И. фон Хиллером - в разные стороны с большими для них потерями (более 13 тыс. человек)[627]. Вслед за тем Наполеон, развивая успех, 21 апреля разгромил уже потрепанные войска Хиллера под Ландсхутом и 22-го у деревни Экмюль атаковал самого эрцгерцога Карла. Несмотря на героическое сопротивление, эрцгерцог был разбит и отброшен к Регенсбургу. Оттуда спешно, бросив все обозы, он увел свое расстроенное воинство за Дунай в надежде на подкрепления. В битве под Экмюлем на глазах у императора вновь блестяще проявил себя Даву, за что и будет вскоре награжден титулом князя Экмюльского.

Эрцгерцог и генералиссимус Карл после Экмюля на время пал духом. «Если у нас будет еще одно такое сражение, - написал он императору Францу, - у меня не останется армии. Я ожидаю переговоров»[628]. Но до переговоров (о мире) было еще далеко.

23 апреля пятидневка ярких побед Наполеона завершилась под Регенсбургом и вошла в историю как Регенсбургская операция. Город - крепость Регенсбург закрывал французам дорогу к Вене. Взять его Наполеон поручил Ланну, а сам с гвардией расположился неподалеку, контролируя ход сражения. Гарнизон Регенсбурга был невелик (6 тыс. солдат), но занимал почти неприступные позиции. Войти в город можно было только минуя ров и мощные крепостные стены. Французская артиллерия по личному приказу императора пробила бреши в стенах; оказалось - высоко над землей. Штурмовые колонны Ланна пошли в атаку с приставными лестницами в руках и... под ураганным огнем противника с крепостного вала отхлынули назад. Тогда Ланн (одетый, как всегда на войне, в парадный маршальский мундир) выхватил лестницу из рук ближайшего солдата со словами: «Ну что же! Я вам сейчас покажу, что, прежде чем стать маршалом, я был гренадером и остаюсь им!» - и бросился вперед, увлекая за собой солдат[629]. Четверо его адъютантов догнали маршала, остановили, буквально вырвали у него лестницу и сами возглавили штурм. Двое из них - Марселен де Марбо и Шарль Франсуа Лабедуайер - первыми ворвались в крепость. Регенсбург пал.

Именно здесь, под Регенсбургом, Наполеон впервые после Тулона, т. е. с 1793 г., был ранен на виду у своих солдат (несколько своих ран в разное время он от них скрыл «и обошелся тогда помощью ближайшего окружения, которому велел молчать»[630]). На этот раз перед самым началом штурма, когда Ланн получал от Наполеона последние распоряжения, австрийская пуля попала в голень правой ноги императора, разорвав ахиллово сухожилие и вызвав сильное кровотечение[631]. Наполеон едва устоял на ногах - Ланн его поддержал. Моментально появился главный доктор Великой армии Доминик - Жан Ларрей. Он осмотрел рану, убедился, что она не тяжела, разрезал сапог императора, остановил кровотечение и перевязал ногу. Тем временем, услышав о ранении Наполеона, к нему «со всех сторон стали сбегаться офицеры и солдаты. В одно мгновение тысячи людей окружили его»[632]. Чтобы успокоить армию и показать, что он жив - здоров, Наполеон с помощью Ланна и Ларрея сел на коня без сапога на перебинтованной ноге и объехал все линии войск, отвечая на их приветствия благодарным жестом поднятой вверх правой руки. А потом, въезжая в Регенсбург, «он с улыбкой отдавал честь приветствовавшим его полкам, скрывая неутихающую боль»[633].

Ранение или даже смерть в бою Наполеон считал для себя вполне вероятными. Поэтому он заранее предупреждал свое окружение о необходимых для того или другого случая мерах. Каких именно? Вот что свидетельствовал об этом Констан Вери, личный камердинер императора: «Перед сражением император всегда говорил, что в случае его ранения должны быть приняты все меры, чтобы скрыть этот факт от войск. “Кто знает, - говорил он, - какой ужасный переполох может быть вызван подобной новостью? От моей жизни зависит судьба великой империи. Помните это, господа, и если меня ранят, то пусть об этом никто не узнает, насколько это будет возможно. Если меня убьют, то постарайтесь без меня выиграть сражение; потом будет достаточно времени, чтобы сообщить об этом”»[634].

За пять дней Регенсбургской операции австрийцы, по данным А. Лашука, потеряли 50 тыс. человек, 100 орудий, 40 знамен, 600 зарядных ящиков и 3000 фургонов. А. 3. Манфред определял австрийские потери за время той операции в 45 тыс. человек, французские - в 16 тыс. Подсчеты Е. В. Тарле (только «бои под Экмюлем и Регенсбургом стоили австрийцам около 50 тыс. человек»[635]) в данном случае явно ошибочны. Бесспорно одно: австрийские войска, поначалу как нельзя более настроенные на победу, теперь, пятикратно битые, отступали повсюду в сумятице, охваченные пораженческими настроениями. «Партия войны» в Вене вновь, как и в трех кряду предыдущих войнах с Наполеоном, приуныла. Мало того, согласимся с А. 3. Манфредом: «Такого начала войны ни в Вене, ни в Берлине, ни в Лондоне (добавлю от себя: ни в Петербурге. - Н. Т.) - нигде не ожидали»[636].

24 апреля из штаб - квартиры в Регенсбурге Наполеон обратился к своим «детям» - солдатам Великой армии - с новым воззванием, которое заканчивалось словами: «Недавно враг умышлял внести войну в пределы нашего Отечества. Теперь он бежит, разбитый, в беспорядке и страхе. Не пройдет месяца, и мы войдем в Вену!»[637] Запомним и этот его прогноз.