Зато маршалы Наполеона - и старые, и новые (Массена и Даву, Макдональд и Удино), - вдруг запротестовали против мира с Австрией, этим «заклятым врагом Франции», полагая, что следует «раз и навсегда раздавить Габсбургов и уничтожить остатки австрийской регулярной армии». Наполеон выслушал их и объявил: «Довольно пролитой крови»[669].

Перемирие было подписано в тот же день, 11 июля. А пока готовились и шли (до середины октября) переговоры о мире, Наполеон вернулся (нет, не в Париж) в Вену и там шумно праздновал свою очередную, на этот раз особенно трудную победу. 15 августа, в день своего 40 - летия, он вручил маршальские жезлы сразу трем генералам. То были Макдональд, О. Ф. Мармон и Ш. - Н. Удино, который после смерти Ланна принял командование его корпусом, но ничем выдающимся себя не проявил. Кроме того, еще три маршала были удостоены княжеских титулов: Массена стал князем Эсслингским, Даву - Экмюльским, а начальник Императорского штаба Бертье - Ваграмским. В армейских кругах эти награды были восприняты неоднозначно: многие шептались о том, что титул Массена звучит двусмысленно (ведь битву при Эсслинге французы проиграли), а Бертье свой титул вообще не заслужил. Главное же, как подметил А. 3. Манфред, герои Регенсбурга и Ваграма сомневались, «могут ли три новых маршала заменить одного погибшего Ланна?»[670]

Тем временем австрийский император Франц I, укрывшийся с семьей и всем своим двором в скромном городке Эрлау далеко на восток от Вены, не просто страдал; он даже выглядел как побитая собака - побитая в четвертый раз за последние 12 лет одним и тем же противником. Кстати, дочь его Мария-Луиза, которая на следующий год станет женой Наполеона, так писала после Ваграма о возможной встрече со своим будущим мужем: «Видеть этого ужасного человека для меня равносильно самой страшной муке из всех мук»[671]. Виновником своего унижения Франц посчитал эрцгерцога Карла (родного брата!), которого почему-то не любил. Эрцгерцог и генералиссимус Карл - один из лучших в Европе полководцев наполеоновской эпохи, а в истории Австрии лучший из всех, после Евгения Савойского[672], - попал в опалу и в 1809 г. навсегда оставил военную службу. «Он никогда уже не обнажил с тех пор меча своего»[673], хотя ему было тогда всего 37 лет, и он прожил еще 38. Зато Наполеон, узнав об увольнении Карла и отдавая ему должное как полководцу, послал ему орден Почетного легиона - высшую награду Франции[674].

Итак, прогноз Наполеона «разоружить Австрию» за два месяца оказался довольно точным, хотя, как подчеркивал Альбер Сорель, «Наполеону, союзнику России, труднее оказалось в 1809 г. побеждать одних только австрийцев, чем в 1805 г. австрийцев и русских, бывших в союзе»[675]. Секрет такого парадокса очевиден: с 1808 г. часть сил Наполеона всегда была занята в Испании. Тем более значимой оказалась его победа 1809 г. над пятой коалицией. Тот же А. Сорель обоснованно предполагал, что если бы после Эсслинга решающую битву выиграла Австрия, «тогда для Наполеона все рушилось бы: и русский союз, и главенство над Пруссией, и Рейнский союз, и Итальянское королевство, и королевство Испанское»[676].

Мирный договор между Францией и Австрией был подписан 14 октября 1809 г. в Шёнбрунне. Переговоры вели министр иностранных дел Франции Жан Батист Шампаньи (сменивший на этом посту Ш. М. Талейрана в августе 1807 г.), который, собственно, лишь озвучивал указания Наполеона, и от другой стороны - посол Австрии в Париже, назначенный министром иностранных дел незадолго до подписания договора, Клеменс Венцель Лотар Меттерних. Они же подписали договор. Вот его главные условия[677].

Австрийская империя лишилась 300 тыс. кв. км своей территории с населением в 3,5 млн человек: Зальцбург был передан Баварии, северная Галиция с Краковом и Люблин - Великому герцогству Варшавскому, Тарнопольский округ - России (как лакомый кусок в дар за союзническую «помощь» в войне). Все Иллирийские провинции от Каринтии до Далмации были присоединены к Французской империи; тем самым Австрия лишилась выхода к Адриатике. Кроме того, Австрия выплачивала контрибуцию в 85 млн франков, сокращала армию до 150 тыс. человек и признавала все завоевания Наполеона в Испании, Португалии, Италии. Наконец, она обязалась порвать все сношения с Англией и присоединиться к континентальной блокаде.

В общем, по меткому определению Ярослава Шедивы, Австрийская империя «буквально на другой день (после этого договора. - Н. Т.) превратилась во второстепенную державу». Правда, здесь же Я. Шедивы делает оговорку: «...в конце концов Наполеон милостиво обошелся с Габсбургами - ведь в его силах было просто свергнуть их»[678]. Как бы то ни было, Ваграм и Шёнбрунн означали конец пятой антифранцузской коалиции. Шёнбруннский договор укрепил доминирующие позиции Наполеона в Европе. Поэтому такие всемирно авторитетные историки, как француз Луи Мадлен и россиянин Е. В. Тарле, несколько абстрагируясь от «испанского синдрома», считали зенитом могущества наполеоновской империи годы 1810 - 1811, т. е. время от Шёнбруннского мира с Австрией до войны с Россией[679].

После Ваграма враги Наполеона в континентальной Европе, приуныв, присмирели. Но Англия как вдохновитель и организатор пятой коалиции не складывала оружия и очень старалась сорвать мирные переговоры Австрии с Францией. В конце июля она даже снарядила экспедиционный корпус численностью в 40 тыс. человек под командованием генерала А. Чатама в Голландию. Корпус высадился на остров Вальхерен близ устья реки Шельда с целью атаковать Антверпен, надеясь вдохновить противников Наполеона на борьбу с ним. Но французы, для которых Антверпен был, по выражению Наполеона, «пистолетом, направленным в грудь Англии», блокировали Вальхерен так, что 11 сентября Чатам, потеряв 100 человек в боях и более 4 тыс. от «вальхеренской лихорадки», вынужден был приступить к эвакуации своего десанта с Вальхерена[680].