— Если да, то что с этого? — настороженно спросила Тая.

— Ничего. — Шамир дружелюбно поднял руки. — Ничего. Я мало что знаю о великой выдре, и она мне не враг.

— Но тебе известно про Знаки.

— У моего отца был Знак Кобылицы.

Серый и Тая невольно переглянулись. Южанин первый раз сообщил что-то о своём прошлом.

— Был? — осторожно спросила девушка.

— Да. — Шамир на мгновение закрыл глаза. — Я не хочу об этом говорить.

— Нет проблем.

— Что?

— Хорошо. Я хотела сказать, да. Не будем.

Южанин молча кивнул. Серый отметил, насколько хорошо улучшилось их понимание языка за последние недели. Конечно, Хорис иногда ещё подсказывал Тае, но девушка вполне могла вести разговор. И конь тоже мог, если бы не притворялся простым животным.

— Ты отлично стреляешь из лука, тринни. — помолчав, сказал Шамир. — Любой сотник был бы рад тебя видеть в своём отряде.

Хорис поднял голову и вопросительно посмотрел на южанина.

— Прости, я раньше думал, что ты просто слуга. И говорил с тобой без почтения. Я даже не спросил твоего имени.

— Я служу моей владычице. — просто сказал куница и подкинул ветку в костёр.

— Отец мне никогда не рассказывал об этом. — помолчав еще немного, сказал Шамир. — Когда вы получили благословение, он… она, великая выдра, вы слышали её? Она что-то сказала? Можно её о чём-то спросить?

— Это важно? — осторожно переспросила Тая.

— У меня есть… вопрос. — вздохнул Шамир. — Я приходил в храм, молился великой Вэл и спрашивал возле алтаря, но никогда не получал ответа.

— Мы не только слышали, но и видели саму Дэки. — мечтательно сказал Хорис. — Я уже не увижу ничего прекраснее.

— Видели⁈ Правда?

— Да. — честно сказала Тая. — И даже говорили с ней. Но, может быть, у всех это по-разному.

— Может быть… — джигит с молчаливым восхищением посмотрел на друзей, затем задумался, рассеянно помешивая в котелке. — Готово.

При виде варева конь брезгливо поморщился и решил, что наконец-то он остался в выигрыше. Серый отвернулся, опустил морду в мешок с зерном и старательно захрустел.

— Вкусно?

Как обычно, Элли появилась из ниоткуда, но конь уже начал привыкать. Он не вскочил со ржанием, и только прянул ушами.

— Привет. Хочешь зерна? Вроде ничего.

— Нет, спасибо. Мне не нужно.

Единорожка грациозно улеглась рядом с конём. Она слегка задела Таю, и девушка все же ойкнула.

— Элли! — возмущенно сказала всадница. — Аккуратнее!

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Серый единорога. — Ты видела битву?

— Скорее слышала. Слишком много крови. Мне от неё становится плохо. Я легла и закрыла глаза, пока всё не закончилось.

— Сейчас лучше?

— Немного. — единорожка зябко повела гривой. — Всё равно плохо. Нет леса.

— Ты говорила, что единорогам плохо без леса. — конь настороженно посмотрел на спутницу.

— Угу.

Серый тревожно всхрапнул. Ему не нравилось, как выглядит Элли. Лошадка была какая-то… погасшая. Она казалась нездоровой, если смотреть с точки зрения человека. Хотя и лошади тоже болеют, вроде бы.

— Я потерплю. — единорожка поняла его беспокойство. — Просто силы словно тают. Я сейчас немногое могу. Будь осторожнее — больше не получится тебя вылечить. Хорошо ещё, что мы идём медленно, за твоим бегом я бы сейчас точно не поспела.

— А твоя аура незаметности не исчезнет? — с тревогой спросил конь.

— Не должна.

Сложно сказать, какая будет реакция, если посреди каравана вдруг обнаружится настоящий единорог. Серый подозревал, что ничего хорошего. Многие северяне считает божественную кобылицу — демоницей, и к её слугам относятся соответственно. Кстати. Серый фыркнул, привлекая внимание спутницы.

— Спроси его про отношения. — беззвучно попросил девушку конь.

— Шамир. — спросила Тая. — Ты же с юга, верно? Что у вас с жителями лесов?

— Вражда. — пожав плечами, ответил джигит. — Злоба. Они ненавидят нас. Мы ненавидим их. Иногда приходится терпеть, например, караванщиков. Торговцев стараются не трогать. Без торговли плохо.

— А кочевники?

— Этим всё равно, кого грабить…

— И давно так?

— Всегда. Раньше, говорят, была большая война. Очень давно. Сейчас немного спокойнее.

— Но ты же южанин. И в лесной дружине.

— Меня терпят. — вздохнул Шамир. — Я три года воевал. За меня поручились. Но когда я только приехал на север, просто выжить оказалось нелегко. Приходилось браться за самую опасную и грязную работу. Я тоже за эти годы… привык. Они не такие уж плохие люди. Но их волчий повелитель вызывает ужас.

Последние слова южанин произнес шёпотом и невольно оглянулся. Серый фыркнул. Знал бы джигит, что конь разговаривал с великим волком лично!

— Не так. — неожиданно возразил Хорис, помогавший с переводом. — Корн страшен в гневе, но если ты не враг — он пройдёт мимо.

Прозвучало, как цитата.

— Поэтому наши называют южан конелюбами? Потому что вражда?

— Угу. — кивнул Шамир. — Лучше не повторять такое на юге. Это не совсем оскорбление, у нас действительно любят и уважают лошадей, но…

— Когда хотят оскорбить. — фыркнул Хорис. — Добавляют другое слово.

— Какое? — наивно спросила Тая. Серый повернул уши.

Хорис шепнул, и девушка заметно покраснела. Конь не сдержался, и тихо заржал. Да, сочетание слов «лошадь» и «поиметь» формировало весьма убийственное выражение. Иногда, вероятно, убийственное в буквальном смысле слова.

— А вот за такое на юге точно зарежут. — холодно сказал джигит, подтверждая его мысли.

Огромный холм пламенел