Весь процесс не занял и пятнадцати минут, благо я заранее подготовил пять экземпляров соглашений с разными суммами компенсации. Люблю быть готовым к неожиданностям. Знал, что они станут торговаться хотя бы тут, и не прогадал. В итоге после подписания Калинский заявил, что они снимают любые претензии к капитану и отзывают выдвинутые обвинения.

Мы же в ответ сделаем то же самое. Я уже отправил сообщение Розену. К тому моменту, как мы доберемся до офиса, процесс уже будет запущен, и максимум к завтрашнему утру все тридцать два иска отправятся туда, где им и место — в измельчитель для бумаг.

На выходе из здания нас встретила семья Уткина. Сын и жена. Приятные люди как по общению, так и в эмоциональном плане. Мы передали им отца и супруга в одном лице, попросив его лишь заехать завтра к одиннадцати часам, чтобы можно было утрясти последние мелочи. На этом наше с ними общение и закончилось.

Ну и выражение на лице Калинского, выходящего из зала вслед за нами, тоже доставило удовольствие, чего уж тут врать. Было приятно.

Ощутив рядом с собой источник злобной радости, повернулся к стоящей рядом со мной Насте.

— Давай, — сказал я ей.

Лазарева оторвала взгляд от своего визави, подавленно спускающегося по центральной лестнице здания.

— Что?

— Иди. Скажи ему что-нибудь, — предложил я ей. — Оставь за собой последнее слово. Ты же хочешь.

— Думаешь, что ты настолько хорошо меня знаешь? — тут же спросила она с подозрением.

— Думаю, что я неплохо разбираюсь в людях, — ответил многозначительно.

Настя задумалась. Затем ещё раз посмотрела в сторону Калинского.

— Нет. Не хочу, — сказала она и вздохнула. — Ты уже и так это сделал. Но, если по-честному, я хотела бы сама это сделать.

— Что именно?

— Размазать его по полу в зале суда, — проговорила она с каким-то сожалением в голосе.

Она ещё пару секунд постояла, глядя на Льва, о чём-то спорящего со своим клиентом, а затем отвернулась и произнесла:

— Спасибо.

— За что? — спросил я её.

— За то, что позволил мне самой с ним встретиться, — пояснила она. — Ты мог бы этого не делать или…

Она замялась. Видно, что ей непросто это говорить. Совсем непросто. Признать свою неправоту всегда нелегко.

— Забей, Настя, — спокойно произнёс я. — Ты сказала, что справишься, и я тебе поверил. И ты справилась. Вот и всё.

Кажется, что она хотела сказать что-то ещё, но затем передумала и просто покачала головой. Ну нет так нет. Я вызвал нам такси. Надо было возвращаться в офис.

Но просто так уехать мы не успели. Уже когда я садился в машину, к ней подбежал невысокий парень двадцати с небольшим лет.

— Александр, подождите, — запыхавшись, произнёс он. — Я хотел поблагодарить вас…

— Не стоит, — улыбнулся я, прикрыв дверь машины, куда уже успела сесть Настя. — Мы сделали то, что должны были по договору.

— Но всё равно…

Сын Уткина выглядел так, будто что-то его гложет. Например, совесть.

— Можно вопрос? — в ответ спросил я его.

— Д… да, — как-то удивлённо произнёс он.

— Те крепления. Из-за которых контейнеры сорвались. Ты их действительно проверил? — и, чтобы успокоить, сразу же добавил: — Пока твой отец не поставил свою подпись у нас в фирме, закон об адвокатской тайне всё ещё действует.

Он замялся. Но его эмоции сказали мне всё, что я и так должен был знать.

Что же, как я и сказал, наша задача не поиск правды. Мы должны были защитить права и интересы клиента, и мы это сделали.

Глава 18

— Есть мин…

— Заходи, — махнул мне Роман, даже не дав закончить.

Ну ладно. В конце концов, когда-нибудь он должен был меня опередить.

Зашёл в кабинет и закрыл за собой дверь. Подошёл и с чувством хорошо выполненного долга положил папку на ему на стол.

— Дело закрыто. Уткин подписал последние бумаги. Наши иски, как и договорились, мы отозвали.

Роман открыл папку, быстро просмотрел бумаги, после чего удовлетворенно хмыкнул и закрыл её. Ещё бы. Я ребят, задействованных в этом деле, в субботний день на работу вытащил. Ага, вот такой вот я жестокий. Ничего. Чай, не сахарные, не растают.

— Молодцы, — произнёс он, но сделал это таким тоном, что мне показалось, будто это далеко не всё, что он хотел сказать.

— И?

— Что?

— Молодцы и… всё?

— Мне тебя лично похвалить? — Кажется, он действительно удивился, решив, что я у него тут лишних аплодисментов требую.

— Не, но мне показалось, что ты хотел сказать что-то ещё, — честно ответил. — Давай, выкладывай.

Лазарев поморщился.

— Признаюсь, я не думал, что вы с этим делом справитесь. Не после того, что ты мне рассказал тем вечером. Этот их иск, плюс мошенничество…

— А ты думал, что я про выжженную землю фигурально выражался? — рассмеялся я.

— Всем нам порой хочется похвастаться, — пожал он плечами, на что я покачал головой.

— Только не мне. Ром, если я сказал, что выиграю, значит, о поражении даже не думаю. И когда, не если, заметь, а когда я пойму, что не смогу выиграть дело, я тебе об этом скажу.

Ну да. Я же не идиот, чтобы считать себя непогрешимым. Даже на самую хитрую гайку найдётся болт с левой резьбой. Побеждать бесконечно невозможно, как бы того ни хотелось. Рано или поздно придётся проиграть. Так или иначе, но это случится.

И я этот факт принимал всегда.

Только это не значит, что я лягу лапками кверху и перестану сопротивляться.

— Спасибо, — искренне сказал он мне в ответ. — Я это ценю. Наверное, даже больше, чем ты можешь подумать.

— Доверие — это штука обоюдная, — просто ответил я.

— Ну раз обоюдная, тогда вот. Держи.

С этими словами он достал из ящика своего стола новую папку и протянул мне.

— Шустро ты, — хмыкнул я, протянув руку за папкой. — А как же заслуженная награда? Ну, знаешь, восхваления там за то, какой я умный и чудесный…

— В конце месяца получишь, — улыбнулся Лазарев. — Зарплатой называется. Или мне тебя еще и по голове погладить?

— Туше.