Бакстер с Милтоном практически мгновенно завалились спать, но Тео и Клемми продолжали бодрствовать, взвинченные возбуждением прошлой ночи, от которого зашкаливало пульс. Они уселись на койки у противоположных стен друг напротив друга. Клемми удобно устроилась с ногами на кровати и накинула полы своей военной куртки на согнутые колени. Тео в этом смысле повезло меньше: ему пришлось самым неудобным образом согнуть ноги, потому что его койка, судя по всему, была детской: ее укоротили, чтобы освободить место для печки в расположенном рядом камбузе.

– Рекс мог бы нам реально помочь, – уже в третий раз начала она.

– Да знаю я, знаю… Но любая ссора с сестрой Бакстера, и… ну, ты же ее сама знаешь.

– Да, она человек непостоянный, – с улыбкой согласилась Клемми.

– Это ты еще ласково о ней отзываешься. Вся его лояльность может разом переключиться на негатив. – Для наглядности он щелкнул пальцами и взглянул на двух друзей, которые крепко спали. – Ты уверена, что надежно спрятала ключ доступа?

Клемми лениво улыбнулась и потянулась грациозно, как кошка.

– Он будет цел и невредим в СПЕЙСе. Расслабься, я могу забрать его в любой момент. К тому же у нас еще будет время проверить его, когда мы достаточно выспимся. – Она взглянула на остальных двоих. – Кстати, а тот став сработал?

– Давай сформулируем иначе: когда ты позволила мне упасть, чтобы разбиться насмерть…

Клемми возмущенно вскинула руки, останавливая его:

– Сколько еще раз девушка должна извиняться за одно и то же?

Тео проигнорировал ее.

– У меня оставались минуты до выброса. Поэтому я решил взять собственную судьбу в свои руки, пока не шлепнулся о землю.

– Выходит, меня могли кинуть? – Она устало потерла шею и зевнула.

Тео кивнул:

– Это еще одна причина, по которой я не полностью доверяю Рексу. Думаю, мы это с ним еще выясним попозже.

Ему ужасно хотелось посмотреть, куда выведет их ключ доступа, но остальные были измождены, поэтому они приняли совместное решение проверить это после продолжительного отдыха. Они бы только зря потратили время, если бы занялись этим, борясь со сном.

Мысли его переключились на Эллу. Комментарии наемного убийцы убеждали его в том, что она все еще жива. Вопрос только – где? Еще в гараже у Рекса у него нашлось время, чтобы просмотреть информацию о притонах, но читать это было жутковато. Понятное дело, об этом явлении писали не так много, и поэтому оно было окутано ореолом слухов и выдумок. Сеть изобиловала разными историями о бандах, охотившихся за детьми ради спорта или чтобы дать богатым бизнесменам возможность почувствовать себя моложе за счет перекачки эмоций. Людей убивали под заказ, чтобы какой-нибудь зажравшийся богач смог испытать на себе радость убийства – или чтобы какой-то отмороженный псих мог узнать, каково это, когда приговоренный к смерти в самый последний момент получает помилование. Но ясно было только одно: ужасные условия в притонах означали, что жить Элле оставалось недолго, и время это измерялось днями.

Казалось, что пока окружающий мир восстанавливает сам себя, человечество постепенно превращается в ущербное сборище неудачников, не приспособленных к жизни.

Клемми что-то сказала, но он, задумавшись, прослушал.

– Ммм?

– Я все думаю про тех слифов.

– Да. Никогда раньше не видел, как они умирают.

Он сознавал, что убийство слифа влекло за собой те же последствия, что и убийство человека, но решил, что при данных обстоятельствах будет лучше об этом не упоминать.

– Нет, я имела в виду, что они работали с людьми. Я почему-то считала, что в них каким-то образом заложен моральный запрет причинять вред людям.

«Еще одна городская легенда», – подумал Тео. Три закона робототехники из романов Азимова определенно не были применимы к этим формам искусственной жизни. Ученые, программисты и философы аргументированно доказывали, что слифы должны подчиняться законам СПЕЙСа, что им нужно запретить причинять боль аватарам, что они обязаны выполнять приказы – по сути должны стать рабами. А всему остальному человечеству такие требования казались ужасающими.

Но люди есть люди, и, разумеется, сразу стали формироваться группы, требовавшие, чтобы слифам были предоставлены те же права, что и домашним животным, хотя очень скоро это трансформировалось в требование равных прав с человеком. Когда же слифы и сами стали ратовать за свою полную независимость, обстановка накалилась и поползли слухи о том, что те нападают на аватаров, перехватывают трансакции биткоинов и вообще ведут себя не менее по-свински, чем люди. Что, понятное дело, было вполне естественной эволюцией, если твоим создателем является двадцатилетний наемный умелец с какой-нибудь фермы по выращиванию машинных кодов в Болгарии, пьющий кофе бочками.

Нет, не это виделось Джеймсу Левински, когда он представлял миру СПЕЙС как прекрасную новую вселенную, где люди смогут жить без войн, без границ, без предубеждений и ярлыков. Он также не ожидал, что его сын Доминик Левински нанесет ему предательский удар в спину. Не довольствуясь миллиардами, которые компания «Эмоутив» зарабатывала на производстве биоинтерфейсов для взаимодействия со СПЕЙСом, Доминик инициировал судебный процесс с целью вернуть СПЕЙС в частные руки. Крупные корпорации, фирмы-производители компьютерных игр и разные недостойные личности зарабатывали огромные состояния на его привилегиях по рождению.

Его отец умер в самый разгар юридической тяжбы, и Доминик был лишен всех прав на наследство. «Эмоутив» передали в управление совету директоров с обязательным условием, что СПЕЙС останется свободным для всего мира. Последнее, что Тео слышал про Доминика Левински, – то, что он основал крайне правое антислифовское движение, которое в конце концов заглохло и кануло в небытие. Перед тем как серверы вывели на орбиту, прошел слух, что это он стоял за терактом, когда полный взрывчатки грузовик врезался в серверный зал, в результате чего погиб водитель – и тысячи слифов вместе с ним.

СПЕЙС расколол семью Левински, создал симулированную жизнь, подарил миру новые удовольствия, а также, как теперь становилось ясно Тео, и новые ночные кошмары.

– Слифы похожи на людей. Они могут быть такими же ублюдками, – заключил он, пожимая плечами.

Клемми внимательно посмотрела на него.

– А еще, оказывается, они могут быть киллерами. Вопрос только – почему? Им-то что с того?

– Просто им платят.

– Они и так богаче нас.

Учитывая, что девяносто процентов глобальных финансовых трансакций осуществлялось виртуально, это было просто неминуемо.

– Значит, платит кто-то с толстыми карманами.

– Возможно, – задумчиво согласилась она.

Она вспомнила, что говорила о них Кларион: некоторые жаждут полной независимости от человечества…