Цена дошла уже до 7000 фунтов, и он снова переключил внимание на девушку. С ней что-то было не так. Когда же торги закончились на отметке 8000, она вдруг исчезла в мерцании дрогнувших панелей, но на ее месте тут же возникла юная китаянка, выглядевшая такой же одинокой и несчастной. Начался следующий аукцион.

– А ведь это не аватары. Это голографический образ живых людей из реальности, – с отвращением заявила Клемми.

– В этом весь смысл, – сказал Милтон, которого удивило всеобщее смущение. – Аватара можно сделать похожим на что угодно. – Он ткнул рукой полногрудую красавицу рядом с собой, и рука беспрепятственно прошла сквозь нее. – Просто на ней секонд-скин. Если они продают рабынь, то покупатель должен точно знать, как выглядит товар.

– С чего ты взял, что это секонд-скины? – поинтересовалась Клемми.

– Потому что они все похожи на героев мультиков! Можешь мне поверить, я в этом разбираюсь.

Поскольку альтер эго Милтона получало немалый доход от собственного канала с обзорами компьютерных игр, они поверили ему на слово и в том, что касалось использования секонд-скинов.

– Короче говоря, это рынок рабов, – дрогнувшим голосом подытожил Милтон.

Когда китаянку продали за 6000 фунтов и ее заменил на помосте мускулистый чернокожий парень лет двадцати с небольшим, настроение у него и вовсе испортилось.

– Они продают их совсем дешево.

Шокированная Клемми возмущенно ахнула:

– Какого черта, Милтон! Ты еще предложи им продвинуть их бизнес!

– Стоп, я не это имел в виду. Смотри. – Парня продали за четыре тысячи, и он мгновенно исчез. – Я хотел сказать, что эти люди ценят человеческую жизнь очень дешево.

Клемми кивнула:

– И они от этого кайфуют.

– Именно. И дело тут даже не в деньгах. Это как наркотики. Притоны выхватывают чуть ли не детей с улицы для дешевого смекса, а прибыли все растут и растут. – Он показал на следующего парня, появившегося на помосте. – Но ведь эти ребята точно не из притонов, разве не так?

Тео вдруг осенило:

– Они нужны им для чего-то специфического.

Милтон показал на мужчину средних лет с внешностью кинозвезды, сидевшего в обществе двух эффектных блондинок с точеными фигурками а-ля Барби и еще одного мексиканца с такой внушительной мускулатурой, какой в реальном мире добиться невозможно.

– Когда продали последнего парня, вот этот тип реально возбудился.

Милтон двинулся сквозь голограммы напрямую к Кинозвезде, и остальные последовали за ним. Затем он протянул руку, и под его пальцами материализовалась плавающая в воздухе панель управления. Там он нашел временную шкалу и стал двигаться по ней влево. Запись всего этого голографического окружения стала прокручиваться назад, пока не остановилась, как только он бросил клавиши.

– Он мой! – с американским акцентом воскликнул мистер Кинозвезда и радостно вскинул в воздух кулак, когда со сцены исчез чернокожий юноша.

– Что ты собираешься с ним делать? – поинтересовался клон Барби № 1 с заметным австралийским акцентом. Она пожирала все действо голодными глазами – так в Древнем Риме богатые дамы смотрели на гладиаторов.

– Ты раньше никогда не убивала человека кинжалом? – с удивлением спросил мистер Кинозвезда. – Это так захватывающе! Но для этого нужен настоящий жеребец, вроде такого, который может выдержать много ударов и протянуть достаточно долго, чтобы можно было ощутить весь кайф. – Он изобразил жест, как будто бьет кого-то ножом. – Забудь охоту на слонов! Ее может позволить себе любой. А вот ощущения, когда зарезал человека, – это полный отпад, и после этого целый день ходишь в приподнятом настроении. Просто фантастика!

– Меня сейчас стошнит, – сообщил Милтон, чувствуя во рту вкус желчи и задумавшись, может ли его парализованное физическое тело каким-то образом блевать одновременно с ним в реальном мире.

Клемми отодвинулась подальше от него, скорчив брезгливую гримасу. А тем временем шоу на сцене продолжалось.

– Они здесь со всего мира, – упавшим голосом заметила она.

Тео кивнул. Интересно, подумал он, почему его мать выбрала именно эту запись с камер наблюдения? Что в ней такого особенного?

– А есть какой-то способ узнать, кто скрывается за секонд-скином?

Милтон усмехнулся:

– Вообще-то нет. И уж точно не по такой записи.

Тео двинулся дальше, сканируя каждое лицо, мимо которого проходил, и выискивая кого-то знакомого. Или хотя бы какой-то намек…

– Вот черт, Тео. Мое время…

Милтон неожиданно рассыпался облачком пикселей.

За ним с таким же недовольным выражением на лице исчезла и Клемми, оставив Тео одного. Он взглянул на собственные часы. Поскольку он пробыл в слёре намного дольше, чем они, он должен был вылететь отсюда первым. Раньше он просто не обращал внимания на цифры, но сейчас заметил, что они меняются в обратном направлении. А затем он увидел на своем дисплее абсолютно незнакомый символ – знак минус. Показания на таймере говорили, что до достижения нуля у него есть еще двадцать семь минут.

– Вот это да, Рекс! Твой став все-таки работает!

Он почувствовал угрызения совести из-за того, что сомневался в нем. Дополнительного времени у него было не так и много – сейчас он тратил последние тридцать минут из резерва. И Тео продолжил кружить по залу, всматриваясь в каждое лицо.

Может быть, они кого-то пропустили в самом начале? Он вызвал плавающую панель управления и отметил для себя, что вся запись длится сорок пять минут. Причем начинается она где-то с середины аукциона, а следовательно, Элла дошла даже до того, что выделила в ней конкретный период. Почему?

Он переключил свое внимание на жертв, появляющихся на сцене. Все это были идеальные образцы человеческой породы, в основном юные, обнаженные и подавленные. Резонно рассудив, что лично он не знает никого, кого мог бы счесть идеальным, – за исключением Клемми, – он снова переключился на толпу зрителей.

Дверь открылась, и в зал скользящей походкой вошла грациозная женщина, настоящая супермодель. У нее были красивые, резко очерченные скулы и густые рыжие волосы. Тео был согласен с Милтоном, что здесь все носили секонд-скины, однако вторая женщина, следовавшая за супермоделью, определенно ими не пользовалась.

Это была его мать.

– Мама!

Он бросился ей навстречу и только через несколько шагов сообразил, что это был лишь ее призрак, записанное изображение. Он остановился, тогда как обе они продолжали идти в его сторону. Супермодель тихо заговорила, разглядывая людей в зале:

– Списки зашифрованы на твоем риге.

Элла нахмурилась:

– Мирри, ты говорила, что я уже почти выплатила свой долг.