Коротко кивнув, Корделия развернулась на каблуках и удалилась.

«Проснулась, значит», – стучало в ее голове. Это сулило неприятности не только Институту, но и ей лично. Если в сенате станет известно, что по ее вине в мире существует два организма с общей памятью, Ло грозит не одна сотня лет тюремного заключения.

Зайдя в кабинет, она быстро скинула с себя платье и каблуки. Молодая кожа тут же покрылась мурашками, но Корделия не чувствовала холода: за пятьсот лет она научилась мастерски игнорировать дискомфорт и даже боль.

На ходу облачаясь в костюм партии, Ло принялась дозваниваться до всех, кому можно было доверять.

– Ён, подготовь вертолет, – велела она своему подопечному, – я экстренно вылетаю на Росс.

Срочно на Росс, в кураторский комитет, к самому Эрвину Роммели, если потребуется. Убедить всех, что Кубок Планет вышел из-под контроля, что пора возвращать игроков домой.

А новая Вега… на мгновение Корделия перевела взгляд на фотокарточку клона Леви-Хоук, висящую над ее рабочим столом. Она не помнила, когда повесила ее, вероятно, в приступе теплых чувств. Фото было сделано сразу после клонирования, но уже по нему было видно, что новая Вега отличается от оригинала. Плотно сжатые губы, живые глаза. И зачем Корделия внесла столько правок в ее генотип? Зачем сделала ее такой эмоциональной?

«Чтобы ты могла ненавидеть. Чтобы захотела убить Арктура Финна», – сказала она самой себе, но оправдание прозвучало неубедительно.

– Мне жаль, – произнесла Корделия и резко рванула фотографию на себя. Тонкий лист графеновой бумаги порвался точно посередине, символично разделив фигуру Веги на две половины. Не взглянув на снимок, госпожа Ло кинула его в измельчитель.

Сейчас

Планета Росс

Арктур лежал на столе, обнаженный и, кажется, напрочь замерзший. Рядом с ним стояла Корделия. Их глаза встретились, и Арктуру показалось, что она с интересом рассматривает его. Неважно, нужно как можно скорее прийти в себя. Вернуть чувствительность.

– Плед… теплосберегающий плед, – произнес он, прикрывая глаза. Хотелось спрятаться от этого изучающего взгляда, в котором была не только забота о его здоровье.

– Разрешите. – Молодой врач мягко подвинул Корделию и сделал укол Арктуру в плечо. – У тебя постгибернационный синдром, Арк. Температура тела слишком сильно упала.

– Да, да, – равнодушно произнес Арк. То он ловит галлюцинации, то замерзает – кажется, его тело было категорически не предназначено для искусственного сна.

Врач проверил его рефлексы и наконец-то накрыл пледом. Интерес Корделии тут же угас.

– Полежи еще минут десять до полного восстановления чувствительности. – Напоследок врач проверил зрачки Арктура и вышел.

Десять минут? Да это же просто вечность! Арктуру не терпелось увидеть Вегу, а также Криди и Нут.

– Капитан Леви-Хоук уже проснулась? – спросил он госпожу Ло. – Когда мы прибываем на Росс?

Наверняка Вега пришла в себя раньше и сейчас очень волнуется за него. Как же хочется обнять ее, теперь, когда все позади!

– Мы уже на Росс, капитан Финн. – Любопытство исчезло с лица Корделии, уступив место печали. – В госпитале Святой Петры.

– Что? – Арктур попытался приподняться на локтях, но его тело было непослушным и тяжелым, словно перемороженный фабрикат.

Корделия присела рядом, касаясь краешком юбки его запястья.

– Во время полета корабль попал в поток метеоритов, – сказала она. – Некоторые капсулы гибернации были… повреждены.

«Нет, нет, нет. – Арктур не хотел, чтобы она продолжала. Предчувствие ужасных новостей проникало в него, точно яд.

– Некоторые члены экипажа не проснулись, – продолжала Корделия, глядя ему прямо в глаза. – К большому сожалению, среди них была и Вега Леви-Хоук…

– Нет! – Арктур изо всех сил толкнул ее с кушетки, но Корделия не пошевелилась.

– Мне жаль, Арк, – с сочувствием произнесла та. – Такое бывает. Если я чем-то могу помочь…

Собрав в кулак всю свою волю, Арктур зажмурился. Досчитал до десяти, несколько раз вдохнул и выдохнул. Он все еще игрок, на него все еще сделана ставка. Нельзя, чтобы эта стерва видела его слабость!

– Мне нужно время на восстановление, – произнес он, глядя в белый потолок, на котором играли солнечные зайчики. Однажды он уже лежал в госпитале Святой Петры, когда в пять лет сломал ногу на тренировке. Тогда отец был очень зол на него… Почему, почему он вспоминает об этом сейчас?!

«Защитный рефлекс», – услужливо подсказал разум.

– Конечно, Арктур, отдыхай, – в улыбке Ло проглядывало восхищение. Встав с его койки, она наконец покинула палату.

Слезы хлынули из глаз Финна одновременно с хлопком двери. Новость Корделии растоптала его, уничтожила все, во что он верил и ради чего боролся. Наверняка именно на этот эффект они и рассчитывали!

«Я должен восстановиться, – сказал он себе, взывая к тому самому непробиваемому Арку, которого взращивал в нем отец все эти годы. – Я должен встать с этой кровати».

Резко скинув плед, Арктур заставил себя пошевелить пальцами ног. Вначале левая нога, затем правая…

Она лжет, наверняка лжет! Они не могут быть мертвы!! Слезы продолжали литься, но Арктур глотал их и продолжал шевелить ногами.

Тепло возвращалось, проникало в каждую клеточку тела. Совсем скоро он смог сесть, свесив ноги с кушетки.

«Так, теперь руки! Руки должны быть сильными», – Финн принялся сжимать и разжимать пальцы.

«Я должен увидеть ее, должен увидеть… Вега сверхчеловек, она не может погибнуть… это просто ошибка».

Арк мотнул головой. Не сейчас. Он разберется во всем, он выяснит, что случилось, но вначале он должен подчинить свое тело.

Белоснежный костюм, точно такой же, в каком он был на открытии шоу и пресс-конференции, лежал на прикроватной тумбочке.

– Понятно, – Арк заставил себя перестать плакать. – Значит, меня ждут репортеры!

Он понял, чего добивалась Корделия: чтобы мир увидел его слабым, сломленным, раскаивающимся. Но он этого не допустит. Жива Вега или нет, его образ в глазах всех этих журналюг должен остаться безупречным.

Полностью одевшись, Арктур Финн подошел к зеркалу. Его лицо выглядело иначе: на переносицу и губу, которые он разбил в стычке с Блазом, были наложены швы, ткани вокруг левого глаза были обработаны и – о боже! – под повязкой он нащупал новое глазное яблоко!

Сколько же он пролежал здесь? Мысль о том, что прошло слишком много времени, заставила ноги вновь подкоситься. Ухватившись за тумбочку, Арк уронил голову на грудь и тяжело задышал.

Нельзя было так просто подниматься на борт «Бозела»! Ведь он чувствовал, знал, что что-то пойдет не так!