Шериф пожал плечами и отправился назад кмашине, но один из его помощников продолжил прерванный было разговор, поднялтему, словно боец – упавшее знамя, и очень скоро оказалось, что он убеждаетпятерых или шестерых ухмыляющихся Ангелов, что они по сути своей славные парни.Баргер отошел в сторону, чтобы устроить сбор банок с пивом, организоватьсвоеобразный «пивной банк». Он стоял в центре большой поляны и требовал, чтобык его ногам несли дары в виде заветной полной тары. Мы находились здесь ужеоколо получаса, и к тому времени моим собственным запасам был нанесенсмертельный удар. Пых обнаружил в моей машине сумку-холодильник. Я непланировал заезжать в лагерь и не думал, что мгновенно лишусь своей заначкипива на уик-энд, но при сложившихся обстоятельствах выбора не было. Никто меняне запугивал, никто не шантажировал, но в любом случае никому даже и в головуне пришло, что я привез пиво лично для себя, а не для того, чтобы разделить егос братвой в критический период тотального сушняка. Но такая беда случилась, и уменя почти не осталось денег на бензин, чтобы вернуться в Сан-Франциско. Кактолько два моих ящика улетучатся, я не смогу купить ни одной банки за всевоскресные дни без обналички чека, а об этом даже и речи быть не могло. Крометого, я был – и, наверное, все еще остаюсь – для Ангелов единственнымжурналистом, которому редакция не выдавала никаких денег на текущие расходы,так что нечего волноваться за их реакцию, если, сославшись на бедность, я начнупить на халяву, покусившись на «пивной банк». Я ведь и сам не дурак выпить, и вмои планы совершенно не входило провести уик-энд под палящим солнцем, изображаяиз себя трезвенника.

Сейчас, по прошествии времени, этот эпизодвыглядит незначительным и мелким, но тогда… Тогда мне так не казалось. Чтобышвырнуть меня в пучину благотворительности, момент был выбран крайне неудачно…а разводилово было в самом разгаре. Припоминаю, что где-то во время всей этойкакофонии вспенивания и шипения, сопровождавшего открытие моей тайной заначки,я заявил, ни к кому конкретно не обращаясь, как бы в пустоту: «Ладно, чертвозьми, но все-таки лучше, чтобы игра шла не в одни ворота». Но, пожалуй,другой игры ждать не стоило. На той стадии своей скандальной славы Ангелыотождествляли всех репортеров с Time и Newsweek. Немногие из них были знакомысо мной, а другие и вовсе не были похожи на людей, лопающихся от счастья, когдая присоседился к запасам пива, осушая одну банку за другой, лихорадочно пытаясьхотя бы слегка набраться.

Много часов спустя, после благополучногорешения пивного кризиса, я чувствовал себя несколько по-идиотски, понимая, чтобеспокоился напрасно. «Отверженные» не обратили на мои маневры никакоговнимания. Подумаешь, чувак пьет их пиво… они с таким же успехом могут выпитьпиво этого чувака. К концу уик-энда я пропустил через себя в три или четырераза больше, чем взял с собой… и даже сейчас, оглядываясь назад, когда я почтигод пьянствовал с Ангелами, я думаю, что у меня тогда просто поехала крыша. Ноу Ангелов своя система погашения взаимных долгов. Несмотря на их преклонениеперед свастикой, настоящие отношения между Ангелами близки к одному изпринципов коммунизма чистой воды: «От каждого по способностям и каждому попотребностям». Продолжительность обмена и дух этого увлекательного процесса дляАнгелов так же важны, как и потребляемое количество обмениваемого продукта. Чембольше они заявляют о том, что они восхищаются системой свободногопредпринимательства, тем меньше они могут позволить ее прелестям распуститься вотношениях между ними самими. Действующая «ангельская» этика во многом зависитот установки: «Тот, кто имеет, тот делится». И во всем этом нет ни пустогословословия, ни догмы; просто по-другому едва ли у них что-нибудь получится.

Но на озере Бейсс, когда я мрачно наблюдал заисчезновением запасов моего пива, этот этический принцип не проявлялся, до техпор пока Баргер не объявил сбор средств – дескать, «деньги на бочку». Хотяшериф Бакстер уехал, шестеро его помощников словно прикипели душой к нашемулагерю, и, казалось, избавиться от них было никак не возможно. Наверное,существовала какая-то договоренность… Я разговаривал с одним из них, когдаБаргер вдруг подошел к нам с пачкой денег в руках.

– Шериф сказал, что точка у почты продастнам столько пива, сколько мы захотим, – сказал он. – Как насчет того,чтобы задействовать твою машину? Если мы полезем туда со своим фургоном, тоскорее всего нарвемся на неприятности.

Я не возражал, а помощник Бакстера заявил, чтоэта идея – зашибись!.. – и мы принялись считать деньги на капоте машины.Всего там оказалось сто двадцать долларов бумажными купюрами и долларовпятнадцать мелочью. Потом, к моему изумлению, Сонни протянул мне всю пачку ипожелал удачи. «Одна нога здесь, другая там, – проговорил он. – Увсех уже в горле пересохло «.

Я пытался убедить его, что было бы лучше, еслибы кто-нибудь из байкеров поехал со мной и помог грузить пиво в машину… ноистинная причина моего нежелания отправляться в одиночку никоим образом не быласвязана с проблемой погрузки. Я знал, что все «отверженные» живут в городах,где цена шестибаночных упаковок варьируется от семидесяти девяти центов доодного доллара двадцать пять центов. Но на этот раз можно было считать, что мынаходимся где угодно, – хоть в аду, хоть в раю, – но уж точно не вгороде, и благодаря своему собственному весьма богатому опыту я знал, чтовладельцы провинциальных магазинчиков очень часто регулируют свою ценовуюполитику, сверяясь с «Настольной Книгой Плута-Обманщика».

Однажды, неподалеку от границы штатов Юта иНевада, я был вынужден заплатить за шестибаночную упаковку целых три доллара,и, если судьба подложит такую же подлянку в Бейсс Лейк, я бы очень хотел, чтобысвидетелем покупки стал какой-нибудь надежный человек. Конечно, сам Баргер былбы идеальной кандидатурой на эту роль. Если исходить из обычных цен на пиво вгороде, суммы в сто тридцать пять долларов было бы вполне достаточно, чтобызатариться тридцатью ящиками пива… Но здесь, в Сьеррах, этих денег едва хватилобы на двадцать или, что еще хуже, на пятнадцать ящиков, выступи все продавцыпротив нас единым фронтом. Ангелы обычно плевать хотели на какие-то сравненияпри покупке: там платят столько-то, а здесь – столько-то… И если они стояли напороге сурового испытания и им вот-вот должны были преподать суровый урок пообщественно-политическим наукам, то лично я считал – пусть плохие новостидоведет до «ангельского» сознания кто-нибудь из своих. К тому же отправитьодного, без копейки в кармане, писателя закупать пиво аж на сто тридцать пятьдолларов, было то же самое, что запустить козла в огород в качестве сторожа.Туда, где красовались грядки с капустой. Кажется, именно так Хрущев высказалсяо Никсоне: «Послать козла стеречь капусту».