– Ладно-ладно, хватит, – встрял отец и сунул в руку жене стакан. – У парня, наверное, давно что-то было на душе, а никто не заметил, ни школа, ни родители. И про Веру эту мы тоже ничего не знаем.

Мать посмотрела на Юру, но тот только пожал плечами.

– Я ее с вечера больше не видел. А Умника там, по-моему, вообще не было. Он редко на вечера ходил.

– Да выживет эта Вера. У нас девочки живучие. А Петров только пусть попробует еще на что-нибудь намекнуть, – все возмущалась мать, – я им такую статью накатаю о воспитательной работе и формировании нового человека в лучшей русскоязычной школе в городе, и рука не дрогнет.

– Успокойся, Елка, – голос отца звучал примирительно, – как будто Петрову это нужно больше всех. Ему сейчас школу надо спасать, а не истиной заниматься.

– Все-таки ты иногда говоришь вполне разумные вещи, хоть и эстонец, – сказала мать.

– По-моему, это больше относится к вашему великому народу, Мариванна, – ответил отец, который всегда называл так мать, когда хотел подразнить ее. Если они начинали подкалывать друг друга по национальному признаку, значит, все было в порядке и в доме опять наступала гармония, основанная на единстве и борьбе противоположностей.

– А про самоубийство на самом высшем уровне ты слышал? Кстати, в один день с Игорем Гладковым?

– Это замминистра-то, который скоропостижно скончался?

– Он самый, товарищ Папутин.

– Это как-то связано с Афганистаном?

– А ты как думал? Сейчас все с ним связано.

– Тогда слушайте и внимайте.

Отец встал по стойке смирно и, устремив взгляд на голубые горизонты, стал декламировать:

– Правительство ДРА, принимая во внимание продолжающееся и расширяющееся вмешательство и провокации внешних врагов Афганистана и с целью защиты завоеваний апрельской революции, территориальной целостности и так далее, обратилось к СССР с настоятельной просьбой об оказании срочной политической, моральной, экономической помощи…

– …включая военную помощь, о которой правительство Афганистана ранее неоднократно обращалось к правительству СССР… – подхватила мать таким же газетным тоном и, подняв в воздух стакан, закончила: – И Правительство СССР удовлетворило просьбу афганской стороны. Мы тоже, между прочим, газеты читаем.

– И пишем, Мариванна.

– И пишем тоже.

– Он что, совсем из ума выжил? Ты представляешь, что это значит?

Они уже забыли об Умнике и, усевшись на диване с бутылкой армянского коньяка под рукой, оживленно обсуждали международную обстановку.

– Лёлик? Да он уже давно ничего не решает, Индрек. Он уже еле языком ворочает, а о мозгах и говорить нечего. Да он со своей дачи не вылезает. Там всем тройка управляет. Прям из орехового кабинета.

– Та самая, что присвоила тайную доктрину марксизма?

– Вот-вот, совсем как в Великом инквизиторе. А что все это значит? Почему же, я представляю. Еще одну армию голодранцев будем кормить, мало им Кубы и черномазых.

– Нет, Елка, все серьезнее. Это война.

Мать молча пригубила коньяк.

– Люблю армян, Индрек, хороший у них коньяк. Люблю их почти так же, как эстонцев. А что война, так это точно.

Она посмотрела на Юру, который за все это время не проронил ни слова.

– Ну что, сын, поедешь защищать достижения апрельской революции?

– Если Родина прикажет…

Мать усмехнулась:

– Молодец, правильно мы тебя воспитали. – И, опять посмотрев на отца, добавила: – Там уже резня идет в библейских масштабах. Про Амина читал в «Пульсе планеты»? Кабульское радио отметило, что революционный суд за преступления против благородного народа Афганистана, в результате которых были уничтожены многие соотечественники, в том числе гражданские и военные члены партии и так далее, приговорил Хафизуллу Амина к смертной казни. Приговор приведен в исполнение. Цитирую слово в слово. Вот что значит железная память советского журналиста-профессионала.

Тут мать опять подняла стакан:

– Итак, да здравствует новый генеральный секретарь ЦК НДПА, председатель ревсовета и премьер-министра ДРА товарищ Бабрак Кармаль! Да, кстати, говорят, этого Амина пять раз пытались прикончить. А он, шайтан его побери, ни в огне не горит, ни в воде не тонет, прямо как Распутин. Но теперь, кажется, всё. Так, Юр, в одно ухо вошло, из другого вылетело, понял, что я имею в виду? Короче, голову этого дикого вождя ассирийского презентовали в Кремле как вещественное доказательство. Везли в специальном пакете.

– А потом голову Амина преподнесли ореховой тройке на блюде, как голову Иоанна Крестителя? – спросил отец.

– А ты думаешь, наши чекисты пляшут хуже Саломеи? Я чувствую, Индрек, в тебе разыгралась солидарность одного малого народа к другому малому народу. Понимаю, но ты уж, пожалуйста, этого язычника ассирийского не жалей, подумаешь, христианин нашелся. Он, между прочим, скольких уже погубил. А еще, по большому секрету: Папутин-то, говорят, застрелился из пистолета, который ему подарил Амин. Они были большими друзьями. Юр, ты куда?

– Я к бабушке, может, ей чего нужно…

– Ну к бабушке, так к бабушке, молодец. Она у нас в последнее время совсем сдала. Врач сказал, у нее вроде опять был микроинсульт… А я знаешь, что подумала, Индрек, вот этот несчастный мальчик Игорь Гладков, ну, умненький такой, весь в математике, один у своей матери и наверняка совсем невинный, не то что мы все, сколько яблок уже скушали… А может, он, ну как тебе сказать, принес себя в жертву что ли, за всех нас, может, на него жребий для отпущения грехов вышел, а он его почувствовал и… – мать черкнула рукой вдоль шеи, – так что его смерть, возможно, совсем не такая бессмысленная, как кажется…

– Нет, ну такое может прийти в голову только пьяной Мариванне, – перебил ее отец. – Вот уже и Христа из него сделала.

– А что? По-моему, очень красивая мысль, и, между прочим, она должна была бы тебе первому прийти в голову, ты же у нас активно душу спасаешь…

– Свою душу – да, и каждому могу это посоветовать, тебе в первую очередь, а этот несчастный мальчик сам не знал, что делал. Может, нервы не выдержали, может, еще что. Сломался, в общем. Ну это же надо… вот она, ваша типично русская черта: из всего разведут философию, и чем извращеннее, тем лучше, интереснее. Жертву им подавай для смысла жизни, а заодно чтобы и от грехов очиститься. По-твоему получается, что и та девочка двухлетняя, которую в ноябре садист убил, нам всем была послана для спасения? Она ведь, между прочим, еще невиннее была, чем этот Игорь. Идеальная мученица, а что убийцу так и не нашли, это уже так, ерунда, мелкие детали, не имеющие отношения к нашей высокой философии. Просто так, видите ли, скучно жить на этом свете, господа… Да ты о родителях его подумала? А?

– Ну ладно-ладно, не заводись, ты мне лучше еще коньячку подлей, уж больно хорош. Давай-ка за дружбу народов, теперь наша коллекция пополнится и дикими ассирийцами со всякими там Навуходоносорами и прочими Олофернами…