Дело в том, что на протяжении всей ночи у нее под окнами, точнее, за забором, который примыкал к дому, рычали машины, не давая спать спокойно. Сокольникова выходила на крыльцо и видела, что возле соседа стояли две машины – одна обычная, как все, а другая – большая. На них определенно приехали гости к Паше, соседу, который большой пост в Москве занимает – по судебной части, так считают. Потом одна машина – поменьше которая – уехала. И вроде все успокоилось. Но уже под утро снова зарычала машина и тоже скоро уехала. В начале восьмого Сокольникова вышла во двор – курей кормить – и заметила идущего откуда-то соседа, Пал Борисыча, хотела уж было окликнуть, чтоб поинтересоваться гостями, но тот был будто испуган чем, шел осторожно, оглядываясь, а что самое непонятное, не со стороны станции, а с другого конца, что к шоссе ведет. Зашел он в свой дом, а вскоре опять новая машина зарычала. Из нее выскочили двое незнакомых ей мужиков – молодые, в шапочках, как у этих, которые деньги на рынке у торговцев собирают. И сразу – шмыг оба во двор к Пал Борисычу…

Сокольникова их видела, поскольку как раз из сарая в дом возвращалась. Она бы, может, и не обратила пристального внимания, но скоро услыхала матерные крики, потом вопли, будто бьют человека, ну а скоро все стихло. Она выходить на улицу боялась, больше из окна, из-за занавески, выглядывала, да там много ли увидишь? А потом услыхала, что и эта машина зафырчала да и умчалась туда, откуда приехала, то есть к станции Малаховка. Вот тогда она и решилась выйти, чтобы посмотреть. А как во двор к соседу заглянула, так чуть не обмерла. На веранде увидала ноги лежащего человека. Самого-то видно не было, а ноги торчали. Больше глядеть и не стала, а сразу засобиралась на станцию, чтоб заявить в милицию.

Ну а дальше дежурная группа в составе сержанта и водителя милицейского автомобиля марки «УАЗ» привезла гражданку Сокольникову к указанному ею дому, где и был обнаружен труп гражданина Мансурова. При этом на теле лежащего мужчины были явственно видны следы издевательства и, возможно, пыток. Почему труп оказался на веранде, а не в доме, определить трудно. Может быть, тело хотели транспортировать куда-то, но не стали по причине того, что во дворе было уже светло и убийц могли спугнуть неизвестные прохожие.

Сотрудник милиции, записывавший показания Сокольниковой, похоже, обладал определенным литературным даром. Эмоционально записывал. Но как бы там ни было на самом деле, зафиксированная схема достаточно точно ложилась на картину, нарисованную сыщиками из «Глории», а также на ту воображаемую, которая могла возникнуть уже после их отъезда. Что, к сожалению, и требовалось доказать…

Вячеслав Иванович отпустил Дениса и его сыщиков, сказав, что должен сам обдумать ситуацию, а им велел не разбегаться пока по делам. Возможно, придется еще раз встретиться. После чего углубился в документы.

Предварительное судебно-медицинское обследование трупа подтвердило, что Мансурова пытали. Вероятно, предположил Вячеслав Иванович, чтобы узнать у следователя о судьбе троих пропавших подельников. Но это могло быть и не главным. Многочисленные глубокие порезы на теле Мансурова, пятна крови на полу, на стуле и скатерти, где валялся и окровавленный столовый нож, прямо указывали, что оставлять в живых свою жертву преступники не собирались. Так каков же окончательный вывод?

Много здесь еще было непонятного, но в главном все, пожалуй, сходилось к одному: следователь Мансуров, оставаясь живым, представлял бы определенную опасность для тех, кто не желал пересмотра уголовного дела, которым занимался Гордеев. И Мансурова убрали бы все равно. Если первый экипаж ошибся, благодаря исключительно вмешательству Голованова с Демидовым, то второй действовал наверняка. Видно, не добившись ответа от Котла с его командой, их главный решил повторить акцию по устранению. Но поскольку события развивались стремительно, а бандитам требовался лишь сам следователь, вполне вероятно, что судьба подельников их не интересовала. Они могли даже и не знать, что те уже горели синим пламенем. И это обстоятельство указывает на то, что поджог машины с тремя пассажирами внутри не бандитская разборка, на чем настаивают коллеги из областной уголовки, а конкретная акция, проведенная, скорее всего, следователем Мансуровым.

Дальнейшее изучение описания вещдоков, обнаруженных на даче, подтвердило версию Грязнова. В доме потерпевшего был обнаружен большой пакет, в котором находились туго свернутая куртка из синтетического материала и ношеные, но совсем еще не старые брюки, которые недавно должно быть надевали – брючины внизу были влажными. Но не в том суть! Оба предмета одежды источали сильный бензиновый запах.

Вот тебе и вся логика, подумал Вячеслав Иванович. Значит, бандиты и не собирались заниматься разгадкой тайны пропажи приятелей, им иное требовалось от Мансурова. Что – пока вопрос. Но они либо узнали, либо нет. Однако в обоих случаях его судьба была бы решена аналогичным образом.

Если это действительно так, то, возможно, нет острой необходимости привлекать к расследованию преступления в качестве свидетелей сотрудников «Глории», чего Вячеславу Ивановичу и самому очень не хотелось. Все-таки агентство частное, начнутся следственные действия, возникнет тысяча вопросов: зачем да почему и так далее, обнаружатся нелепые подозрения, начнут склонять имена всех причастных к этому охранному агентству, и его, Грязнова, в том числе, а это надо? Совсем лишнее. Тем более что к гибели следователя Мансурова ни Голованов, ни Демидов никакого отношения не имеют. Напрямую. Косвенно – может быть. Но это надо еще доказывать. А вообще говоря, такое же, косвенное, отношение мы также имеем буквально ко всему, что происходит вокруг нас, чему могли оказаться совершенно случайными свидетелями…

Но ребятам обязательно следует иметь в виду, что в деле, которым занимается Гордеев, начали убирать, причем не стесняясь, действующих лиц. А затем, вполне вероятно, возьмутся и за свидетелей. Об этом прежде всего и надо думать.

Придя к такому выводу, Вячеслав Иванович сам теперь позвонил в «Глорию» и сказал Денису, чтобы ожидали: есть у него для них кое-что. О чем необходимо немедленно поговорить, дабы не допустить в дальнейшем ошибок, в конечном счете приведших к нежелательным результатам. Вот он приедет сейчас и разъяснит, чтоб всем было понятно, – где умная профессиональная работа, а где художественная самодеятельность. И если уж ты что-то взялся делать, то доводи до конца, а не оставляй на волю случая. Оставили – и вот результат.

Еще он подумал, что дело об убийстве «важняка» пока расследует областная прокуратура, а сам Грязнов, не допускающий компромиссов по службе, в данном случае вполне мог чего-то как бы просто и не знать. Но если оно, не дай, конечно, бог, будет передано в Генеральную, где подобные дела почему-то просто обожают вешать на лучшего друга всех сыщиков Александра Борисовича Турецкого, тут уж вообще ни о каких компромиссах речи быть не может. И начнете вы все, братцы, оправдываться как миленькие. А куда денетесь?

Но что необходимо тогда сделать, чтобы отвести от себя твердую руку хотя бы и того же Турецкого? А нужно поделиться определенной частью собственной информации с коллегами из областного управления уголовного розыска. Облегчить им, так сказать, поиск истины. Иначе чем объяснить просьбу генерала Грязнова об оказании ему личной услуги? Вот и будет то самое…