Быстро выехал на Егорьевское шоссе и погнал в сторону Раменского. Ближайший милицейский пост находился аж у бетонки, но до нее не собирался катить Мансуров. Тут и недалеко есть немало достаточно укромных мест.

Дома он захватил расписание поездов и прикинул по Куровской ветке, какой ему удобнее. Выход около семи. Значит, к этому времени с бандитами все должно быть покончено.

Нет, он не считал себя кровожадным человеком, но почему-то был уверен, что оставь он теперь бандитов в живых, они ему обязательно и жестоко отомстят. Значит, следовало обставить дело так, будто у самих бандитов где-то что-то сработало не так. Что постарался кто-то другой, а вовсе не следователь Мансуров, который вообще никакого отношения конкретно к этим бандитам не имел. То есть отчасти, конечно, имел, поскольку те могли приехать к нему, чтобы выяснить, кто за ним следит. Но они выяснили все, что им было от него нужно, и уехали. А что с ними случилось дальше, он понятия не имеет. Может, у них стрелка с кем-то еще была, разборка там какая-нибудь, кто знает.

Проехав станцию Хрипань, Мансуров свернул налево, в сторону леса, на узкую дорогу, ведущую к садовым участкам. Когда-то в эти места он с супругой по грибы приезжал. Девственные были края, а теперь их вовсю застроили, дачники заселили, но это летом, а сейчас, в зимнюю пору, видно, только наезжали изредка. Дорога трактором прочищена, но не накатана. И следов после недавнего снегопада тоже совсем немного.

Сам следователь Мансуров прекрасно понимал, на что в первую очередь станут обращать внимание те, кому придется расследовать дело, которое он замыслил. И делал все так, как будто готовил именно для себя самого очередной тухлый «висяк».

Остановив машину за крутым поворотом, из-за которого железная дорога не просматривалась, а уж станция Хрипань – тем более, он выволок из багажника бандита и уложил его на водительском сиденье. Вот и пригодилась монтировочка, за которой этот мерзавец посылал своего кореша Котла. Коротким ударом Мансуров напрочь вырубил его, после чего снял с рук и ног путы. Ту же операцию проделал и с двумя остальными. И тоже вытащил из их разинутых ртов шапочки. Останки, которые будут вскоре обнаружены, должны выглядеть естественно. В смысле – как явные жертвы какой-то разборки. Документы и пистолеты он рассовал по карманам бандитов, а путы швырнул на пол.

А дальше судьбу находившихся в отключке бандитов решила канистра бензина, обнаруженная в багажнике. Ну зачем они возили ее с собой? Сами, значит, и виноваты.

И тут, словно по команде, заверещали все три мобильника. Мансуров вздрогнул, словно от суеверного страха: смерть, что ли, почуяли?

Он отделался от наваждения просто: облил лежащих бензином, плеснул побольше на пол, затем окатил джип снаружи и кинул канистру обратно в багажник – пусть себе льется, сколько хочет. Гореть так гореть! Тем более что если кто услышит взрыв, вряд ли сразу обратит внимание. Вот на черный дым обратит, но к тому времени будет поздно.

Оставалось только самому теперь поостеречься, не вспыхнуть факелом, поскольку нечаянно и сам немного облился бензином. Аккуратнее надо было, черт возьми! Да где уж!..

Странное испытывал ощущение: делая свое дело, ни о чем страшном не думал. Будто механически все получалось. И никакой жалости не испытывал к тем, кто вот сейчас должен вспыхнуть жарким пламенем, окутанным черными клубами дыма от горящей резины.

Нет, в поселке заметят, конечно, может, кто-то и прибежит, чтоб посмотреть, что горит. Но пока то да се, трупы обуглятся до неузнаваемости. И от машины останется один черный остов.

Поразительно, один из мобильников все надрывался, пока гудящее пламя не загасило полностью его жалобный звук…

Он был уже возле железнодорожной станции, к которой вышел не по дорожке, протоптанной вдоль полотна, а со стороны поселка, изнутри, так сказать, когда увидел на фоне светлеющего неба черные клубы дыма, поднимающиеся из-за лесного массива. На них обращали внимание и другие пассажиры, ожидавшие электричку на Москву, но как-то лениво, словно еще не проснувшись. Ну горит – и пусть горит… Не в поселке же, это понятно, а где-то далеко в стороне. Может, на дачах? Так там сторожа имеются, если чего…

Подошел поезд, и немногочисленный народ устремился в вагоны. Мансуров остался в тамбуре, явственно ощущая исходящий от себя запах бензина. Это очень нехорошо. Придется возвращаться домой и переодеваться, а ведь не хотел.

Но это все были уже мелкие заботы по сравнению с тем, что он уже сделал, и при этом никакого, даже запоздалого, раскаяния не испытывал. Будто не его трудами ушли на тот свет подонки, в документы которых он даже и заглянуть не удосужился, а значит, и не ведал, как их зовут…

Он сошел в Овражках и через полчаса был дома. Поселок просыпался по-зимнему лениво. Дома он еще раз внимательно осмотрелся глазами придирчивого следователя и стал переодеваться. Куртку и брюки было, конечно, жаль, но от них несло, словно от бензиновой бочки. Еще куда ни шло, если имеешь собственную машину, есть на что сослаться, а когда ее нет? Куртку из синтетики и брюки он засунул в большой пакет, чтобы выбросить в контейнер возле станции. Кто-нибудь из бомжей обязательно подберет. Утешало одно, вещи хоть и привычные, удобные, но не новые. Опять же и дубленка имеется, и зима в самом разгаре, чего экономить-то? Или ждать? Дубленку эту почему-то не любил – неуютно себя в ней чувствовал. А может, потому что жена купила, а не сам.

Вон на двери календарь висит. Она же и повесила – сплошная тебе эротическая Япония, мать ее… Синяя рамка, перемещаясь по прозрачной ленте, натянутой на лист с голыми розовыми девками, отмечает дни месяца. Давно уже никто ее не двигал. Это забава супруги, пока та не сбежала к матери, сучка…

Мансуров опустил ленту в самый низ календарного листа и поставил рамку на последнюю январскую неделю. Четверг сегодня, вот так. Еще денечек – и можно будет позволить себе хорошо скинуть напряжение. А то, что принял вчера, даже и не считается, потому что все пошло наперекосяк.

Найденный в районе Хрипани сгоревший джип с останками троих пассажиров сперва обследовали на месте. Эксперт-криминалист обнаружил среди еще чадящих остатков машины помимо обгоревших, но читаемых номеров пистолеты с развороченными взрывами рукоятками. Боевые патроны в обоймах, естественно, взорвались от высокой температуры, рукоятки были раскурочены. Все указывало на то, что здесь, скорее всего, произошла обычная бандитская разборка, вещественные следы которой победители постарались уничтожить. Ничего не дал и опрос местного населения. Подозрительных вроде не видели, взрывов и выстрелов тоже никто не слыхал. «Висяк», одним словом.

Потом останки погрузили на платформу эвакуатора, который пришлось специально вызывать аж из Раменского, и привезли для дальнейшей возможной идентификации в Экспертно-криминалистическое управление, на Петровку, 38.

По номеру транспортного средства без труда определили, что бывший теперь уже джип «рейндж-ровер» принадлежал гражданину Котлову Игорю Селиверстовичу, семидесятого года рождения, проживавшему на Енисейской улице, в Бабушкинском районе Москвы. Но поскольку по указанному адресу хозяина машины обнаружить не удалось, было высказано предположение, что один из трупов, найденных в машине, вполне мог оказаться вышеуказанным, также бывшим теперь лицом. Работа предстояла долгая, и никто особенно не торопился. Тем более что Котлов И. С. уже проходил по картотеке МУРа, имея за плечами судимость по статье сто шестьдесят третьей Уголовного кодекса – за вымогательство – и трехлетний срок пребывания в колонии, из которой он вышел в середине прошлого года. Вероятно, в машине находились его подельники, идентифицировать останки которых возможности пока не имелось. Как, впрочем, и самого Котлова.