– Ваше высочество, несомненно, связало исчезновение должности придворного мага с той историей?

Кивнула. Не задумывалась над этим, но связь вижу.

– Его величество – сложный человек, – Брайн юлил и никак не желал перейти к сути. – У него случаются вспышки, милорд подтвердит. А ваша мать, покойная королева Анна, любила театр и актеров. Покровителем искусств слыл граф Арон Мейних, немудрено, что они много времени проводили вместе, ее величество даже летала на его драконе.

Нахмурившись, уточнила детали:

– Граф был магом?

Кажется, только волшебникам подвластны крылатые ящеры.

Брайн кивнул.

– Послушайте… – вмешался Риоре, растеряв былое спокойствие. Теперь глаза его горели; позабытый бокал стоял на полу у дивана. – Это не тот Мейних, который разбился над дворцом? Именно после прискорбного инцидента ввели запрет на полеты: как-никак погибли люди.

– Совершенно верно, – кивнул старший королевский слуга. – Так вот, королева водила с ним дружбу. Слишком тесную, по мнению многих. Но я свидетель, – быстрый взгляд в мою сторону, – ваша мать не переходила черты. Граф тоже, их действительно связывала только дружба. Как-то Арон устраивал карнавал, на который пригласил королевскую чету, а вскоре после праздника объявили о беременности ее величества.

– Вот скотина! – Я вскочила, расплескав вино. – Убить человека из-за подозрений!

Отец изначально вселял страх, а теперь к нему прибавилось новое чувство – презрение. Брайн не обвинял открыто, но сложить два и два я могла. Неудачный полет графа, подозрение в супружеской измене, вранье про смерть ребенка, от которого поспешили тайно избавиться, причем с гарантией, отставка Конрада и муки совести третьего участника событий. Пазл сложился.

К реальности вернуло легкое прикосновение – Риоре тоже встал и незаметно сжал мою свободную руку. Хотела вырвать ее, но лорд стиснул сильнее, приводя меня в чувство. Он прав, эмоциями делу не поможешь.

– Графа вы?.. – облизав пересохшие губы, глухо спросила я и с помощью Риоре – ноги не держали – опустилась обратно на диван.

Бокал передала спутнику, а то ненароком разобью.

Брайн выполнял деликатные поручения короля. Логично, если тот обратился к нему с приказом избавиться от мнимого соперника.

Старший слуга медлил с ответом, лишь укрепив подозрения. Если все правда, общаться мы не сможем.

– Я просто знал, – глухо пробормотал он. – Отказался. Впервые в жизни.

Выходит, Брайн честный человек. Конечно, если не покривил душой, пытаясь сохранить хорошую мину при плохой игре.

Похоже, Риоре терзали те же сомнения. Мрачный, сосредоточенный, он будто повторял про себя слова чужого признания. А потом потребовал принести клятву.

– Сами понимаете, от нее многое зависит.

Рука лорда переместилась на эфес меча.

Выходит, если хозяин соврал, Риоре от него избавится. Жестоко, но такому человеку веры нет, а Брайн слышал достаточно, чтобы отправить его на эшафот.

– Понимаю. – Старший королевский слуга не выказал испуга, словно ему каждый день угрожали гости. – Поступил бы точно так же, милорд, вы в своем праве.

Морщинки на переносице опального советника разгладились, и он убрал руку с оружия.

С волнением и интересом ожидала развития событий. Скоро рассвет, нужно управиться до того, как рассеется мгла. О возвращении во дворец старалась не думать, понимала: без Леонсии опять не управлюсь.

– Пожалуйста, сядьте у стола и положите на него руку, – ровным голосом приказал Риоре и снял неприметное кольцо, которое я принимала за оберег.

Брайн без возражений выполнил указания и закатал рукав. Выходит, не в первый раз приносил клятву.

– Ваше высочество, – официально обратился ко мне лорд, вызвав короткий смешок: настолько нелепо после совместной ночи смотрелась игра в подданного и принцессу, – встаньте рядом, пожалуйста. Да, здесь, – кивнул он, когда я заняла правильную позицию.

Как всякая серьезная клятва, эта тоже оказалась замешенной на крови. Правда, Риоре потребовалась всего одна капля. Он слегка царапнул локтевую выемку Брайна и прочертил кольцом ровную линию до основания большого пальца.

– Она называется линией лжи, – пояснил лорд. – Если человек скажет неправду, у него навсегда останется черный рубец.

Рубец от крошечной царапины и едва заметной кровавой дорожки? Меня передернуло. Никогда не стану приносить такой клятвы!

Брайн оставался спокоен и рассеянно наблюдал за тем, как Риоре, заключив кольцо в ладони, что-то нашептывал над ним. Наконец он опустил артефакт на кожу испытуемого, в начало линии. Кольцо побелело и накалилось, а кровавая дорожка вздулась. Со стороны выглядело страшно, но Брайн молчал, не стискивал зубы, значит, не испытывал боли.

Старший слуга коротко повторил сказанное ранее, добавив пару подробностей про спешный вызов Конрада среди ночи и приказ избавиться от ребенка. Отец проявил гуманность, велев не убить, но сделать так, чтобы я никогда не объявилась в Гаменции. Выход напрашивался один.

Раз рубца на руке Брайна не появилось, он сказал правду. Риоре придерживался того же мнения. Снова произнес над кольцом пару слов и вернул его обратно на палец. Артефакт потух, а вместе с ним разгладилась кожа на предплечье испытуемого.

– Мне забыть об услышанном? – многозначительно приподнял брови лорд.

Обоим невыгодно ворошить прошлое, оба пострадают.

Брайн правильно понял намек:

– Я окажу всю необходимую помощь.

Прежде чем успела остановить, старший королевский слуга опустился на одно колено и почтительно поцеловал мою руку.

Казалось бы, вот он, конец, только вопросов стало еще больше, а во рту стоял горький привкус. Как теперь смотреть на отца, зная, что он совершил? Почему, понимаю – не желал прослыть рогоносцем. Куда ни прячь ребенка, если хоть одна живая душа в курсе, кто он, тайна мгновенно известна всем. На каждом углу начнут потешаться, шептаться за спиной. Всем языки не вырвешь, со всей страны клятву молчания не возьмешь. И что клятва? Горничные не дурочки, даже если убить проводившего анализ крови на отцовство мага, быстро свяжут два и два. Королева родила, ребенок кричал, живой, но его не показали народу, долго совещались за закрытыми дверьми, а потом он куда-то пропал. Словом, не стал король рисковать. Ослепленный гневом, решил проблему радикально. Тоже, наверное, слухи ходили, зато никто не усомнился в отце мертвой девочки, благо его величество разыграл спектакль с трауром и утешением жены. Если бы нет, давно всплыло.

Задумалась, любил ли Эдвин супругу. По рассказам – да, горевал после ее кончины. Только история с ребенком ставила любовь под сомнение. Не поверил же, не заставил Анну поклясться, дождался родов и… Или кто-то надоумил?

– Брайн, – задержала хозяина, который собирался убрать грязную посуду, – скажите, где тогда жила Марианн, будущая королева? Ее уже представили ко двору, она присутствовала на злополучном маскараде?