Фаррен вновь взял в руки кисти и с удвоенной энергией принялся за «Собаку и ружье».

– Да уж, весело вы провели время, – усмехнулся Уимзи. – Все это любопытно, однако вы так и не назвали ни одного свидетеля, который мог бы подтвердить ваше местонахождение в период с вечера понедельника до трех часов дня вторника.

– Я совершенно об этом забыл. Но ведь вы это не всерьез, верно? В конце концов, я дал вам вполне исчерпывающее объяснение.

– Да, но вот что скажет полиция…

– К черту полицию! Говорю вам, Уимзи…

Внезапно по лицу художника пробежала тень, а в душу прокрался холодок.

– Значит ли это, что мне придется вернуться?

– Боюсь, что так, – ответил Уимзи. – И я очень боюсь, что… – Он посмотрел поверх головы Фаррена на черный ход гостиницы, откуда вдруг появились два дюжих молодца в твидовых костюмах.

Фаррен, почувствовав неладное, резко повернулся.

– Господи, – выдохнул он. – Все. Арестован. Загнан в угол. Брошен за решетку.

– Да, – кивнул Уимзи. – И на сей раз вы точно не сбежите.

– Велосипеды? – воскликнул инспектор Макферсон. – Не говорите мне больше о велосипедах. Хватит с меня. Кто бы мог подумать, что из-за двух-трех велосипедов заварится такая каша? Один в Юстоне, другой в Критауне. Так пропал еще и велосипед Уотерса, и никто не знает, должны ли мы арестовать его за убийство или же нам нужно броситься на поиски велосипедного вора.

– Да, все это досадно, – произнес Уимзи. – Насколько я понял, никто не видел, как Уотерс поднимался на борт яхты на Дуне?

– Если бы кто-нибудь его видел, – гневно вскричал инспектор, – разве бы я сейчас так мучился? Один человек видел, как другой бредет по песку на расстоянии полумили. Но кто подтвердит, что это был Уотерс?

– Должен заметить, что никогда в жизни не слышал о таком количестве неубедительных алиби. Кстати, инспектор, вы проверили рассказ Фергюсона?

– Фергюсона? – переспросил Макферсон с обиженным видом ученика, на плечи которого обрушилось слишком много уроков. – Про него мы не забыли. Я съездил в «Спаркс энд Крисп» и поговорил с сотрудниками. Двое из них прекрасно его помнят. Парень, что работает в нижнем зале, не смог назвать точного времени, но узнал Фергюсона по фотографии, подтвердив, что именно этот человек принес в ремонт индуктор во второй половине дня во вторник. Еще добавил, что индуктором занимался мистер Сондерс, и сразу позвонил по внутреннему телефону мистеру Спарксу, чтобы тот прислал парня вниз. Сондерс оказался довольно смышленым. Из предъявленных ему шести фотографий он выбрал фото Фергюсона и показал запись в журнале учета.

– Он подтвердит под присягой время визита Фергюсона?

– С точностью до минуты – нет, но Фергюсон уже ждал его, когда парень вернулся с обеда. Обед длится с половины второго до половины третьего, но в тот день Сондерс немного задержался и Фергюсону пришлось его подождать. Парень говорит, что вернулся к себе в мастерскую примерно без десяти три.

– То же самое сказал и Фергюсон.

– Да.

– Пока все сходится. Сондерс рассказал что-нибудь еще?

– Да. Посетовал, что никак не мог сообразить, что случилось с индуктором. По его словам, деталь выглядела так, словно кто-то приложил к ней недюжинную силу.

– А вот это интересно. Нужно непременно получить заключение механика. Вы с ним беседовали?

Инспектор признался, что пока нет, поскольку не понял, какое отношение к расследованию имеет сломанная деталь.

– А вам не приходило в голову, – произнес он, – что какому-то злоумышленнику было на руку, чтобы утром Фергюсон не сумел воспользоваться своей машиной?

– Инспектор, – воскликнул Уимзи, – вы просто читаете мои мысли! Как раз об этом я и подумал.

Фаррен вернулся в Керкубри, утратив всяческую надежду на побег. Жена его простила, объяснив этот проступок эксцентричностью творческой натуры.

Гильда Фаррен, молчаливая и безмятежная, пряла, превращая пучок белой шерсти в крепкую нить, ровными слоями ложившуюся на мерно вращающееся веретено. История ее мужа была изложена полиции, но сэр Максвелл Джеймисон только покачал головой. Фаррена не арестовали. Начальнику полиции пришлось принять его историю на веру, поскольку опровергнуть ее пока не удалось. Арестовать Фаррена не смогли по той причине, что рассказы Уотерса, Гоуэна, Грэма и даже Стрэчена звучали не менее подозрительно. Арест пятерых человек, подозреваемых в одном и том же преступлении, выглядел бы по меньше мере нелепо.

Носильщик из Гервана еще оставался в больнице. У него все-таки развился перитонит. Находившийся в Юстоне велосипед был признан собственностью юного Эндрю из «Энвоса», однако улик, связывающих велосипед с Кэмпбеллом, так и не обнаружилось. Если убийцей являлся Фаррен, то очевидная связь с велосипедом отсутствовала, ведь Фаррен не садился в поезд до Эра в Герване. В три часа дня он находился в Нью-Галловее. Во всяком случае, этот пункт рассказа Фаррена оказался правдивым, и полиция его проверила. Нет, его, как и остальных, нужно было оставить на свободе. И вот теперь он угрюмо сидел в своей студии, а миссис Фаррен пряла в гостиной с очаровательными голубыми занавесками.

Начальник полиции взял на себя задачу допросить Стрэчена, который принял его вежливо, но без особого энтузиазма.

– У нас есть заявление мистера Фаррена, – начал сэр Максвелл, – касающееся его передвижений в понедельник вечером и во вторник утром, в котором фигурирует ваше имя.

– Да? – вскинул брови Стрэчен. – И в связи с чем?

– Да будет вам, – усмехнулся начальник полиции, – вам прекрасно это известно. Из рассказа мистера Фаррена мы знаем, что вы не все сообщили нам о вечере понедельника. Поскольку мистер Фаррен все нам объяснил, больше нет причин хранить молчание.

– Но я все равно ничего не понимаю, – пожал плечами Стрэчен. – По-моему, мистер Фаррен ездил на выходные в Англию и теперь вернулся. Так почему я должен отвечать на вопросы о его личных делах? К чему вы клоните?

– Мистер Стрэчен, – продолжил начальник полиции, – я бы просил вас переменить свое отношение к нашему разговору. Ваше отпирательство ни к чему хорошему не приведет и породит проблемы и, если можно так сказать, подозрения. Вы прекрасно понимаете, что мы задаем вопросы в связи с убийством мистера Кэмпбелла, и нам необходимо получить информацию от тех, кто видел его незадолго до смерти. Фаррен встречался с ним в шесть часов вечера понедельника, далее он подробно рассказал нам обо всех своих передвижениях. Но кое-какие пункты вы должны подтвердить. Если вы можете это сделать, то почему отказываетесь?

– Да потому, – ответил Стрэчен, – что мистер Фаррен на свободе, а это означает, что у вас против него ничего нет. И в этом случае я имею полное право не отвечать на всякие неуместные вопросы о его поведении и личных проблемах. Но если вы собираетесь обвинить меня или его в чем-либо противозаконном, то должны предупредить нас о том, что мы не обязаны свидетельствовать против себя.