опытах и тому подобному. Нет, дело в том, что я там присутствовал для галочки. Зачем? Вопрос, который надо задать Плисецкому.

— Надо поговорить, — именно с такой банальщиной я к нему и подошел.

— Да, конечно, — с удивлением во взгляде, произнес он. — Что случилось?

— На кой хер я здесь? — начал сразу, без обиняков. — За весь день, только и делаю, что мордой свечу.

— А ты думал, мы тебя на операционный стол положим? — хохотнул Плисецкий.

Глухой, протяжный, металлический стон, что ворвался в холл клиники, заставил умолкнуть каждого. Напряжение просело настолько сильно, что лампочки практически перестали светить. Помещение погрузилось в полутьму, но ненадолго. Сосущее чувство пустоты заполнило грудь, как раз в том месте, где находилось ядро. Льдинка внутри него вдруг начала вибрировать, что порождало неприятные спазмы во всем теле.

ГРАУ!

Звук в десятки раз сильнее предыдущего и следом за ним взрыв! Землю под ногами затрясло, а сверху посыпалась штукатурка. С улицы раздались звуки машинных сигнализаций, и как апогей пришло ощущение открывающейся трещины. Столь сильное, что на несколько секунд перед глазами всё потемнело. Шум в ушах заполнил собой всё и вместе с ним во рту появился металлический привкус крови.

— Юра, Юр, — тряс меня кто-то. — Да твою мать, приди в себя!

С трудом, но мне удалось скинуть с разума ту пелену, которой его накрыло. Молния заструилась по телу, вымывая лишнее.

— В норме, — хрипло бросил я, приходя в себя. — Что случилось?

Открыв глаза, огляделся. Стою на коленях, уперев руки в пол. Подо мной немаленькая такая кровавая лужица. Вокруг сущий беспорядок. Электричества нет вообще, частичная разрушенность здания.

— Пытаюсь узнать, — сквозь зубы прошипел Плисецкий. — Линия перегружена!

— Трещина, — сплюнув сгусток крови, удалось подняться на ноги. — Больше, чем в Москве. Где-то совсем рядом.

Плисецкий побледнел.

На улицу мы побежали вместе. Я тоже пытался дозвониться, судорожно набирая все знакомые номера. Первые несколько попыток не увенчались успехом, но затем вызов пошел.

— Да, Юр, слушаю! — к моему удивлению Палыч ответил практически сразу. — Что это было? Что за взрыв?

— Трещина, — тут же бросил я. — Поднимай всех наших, пусть эвакуируются из города. Раздай им оружие с боекомплектом. Твою ж...

Оказавшись снаружи, не увидеть трещину было нельзя. Она кривой ломанной линей уносилась вверх, метров так на сорок. Воздух вокруг неё гудел и искрил. Края расходились в стороны, позволяя увидеть черные тучи неба другого мира.

И стоило только её увидеть, как новый спазм разошелся по всему телу. Снова те же ощущения, но в этот раз молния послужила буфером. Меня только чуть повело, но на ногах устоять удалось.

— Какого? — вырвалось у меня, когда следом накрыло еще одним приходом, а после еще и еще.

Тут уже ноги не выдержали, и я рухнул на землю, сжавшись эмбрионом. Льдинка то сжималась в еле ощутимую точку, то полностью заполняла собой ядро. Она разрывала тело с такой силы, что хотелось лишь одного — чтобы всё это закончилось. Шум в голове оглушал. Перед закрытыми глазами мельтешили сотни картин, заставляя разум биться в агонии. Смешалось всё: крики, гул в голове, выстрелы. Выстрелы?

Разрываемый на части вибрацией ядра, только и смог, что выпустить прорву энергии внутрь своего тела. Она плотным коконом легла поверх меня, сжимая льдинку в тисках и не позволяя ей диссонировать в такт отрытых трещин. Стало немногим легче. По крайней мере, удалось приподняться, чтобы оглядеться и увиденное мне не понравилось.

Какая-то летающая тварина рухнула на один из БТРов и смяла его своей массой. Выстрелы из калаша для неё, словно горох — никакого эффекта. А еще на её спине сидел всадник. В черных доспехах, он сжимал поводья и сквозь щели в его шлеме виднелись чуть светящиеся красным глаза.

Молния только-только начала собираться в ладони, как грохнул КПВТ, стоящего где-то позади меня, БТРа. Седока снесло с твари в сторону, а сама тварь с безумным ревом попыталась подняться ввысь. Не вышло. Тяжелый пулемет буквально разорвал её в клочья, тогда, как всадник снова появился в поле зрения. Бедняга только-только преисполнился величием, смотря на нас, как на жалких смертных, но, видимо не судьба. Сначала снесло с седла, а теперь вот, когда он показался на виду, вырвавшись из куста, заработала стамиллиметровая пушка с «Бахчи». Там уже только фарш разлетелся по округе, что неплохо так добавило антуражу.

— Юр, ты как? — крикнул Плисецкий, подбегая ко мне.

— Дерьмово, — сквозь сжатые зубы, выдавил я. — Трещина не одна. С десяток где-то. Такое чувство, будто город ими в кольцо взяли.

— Твою ж, — потрясенно выдохнул Плисецкий. — Какого хрена вообще? Что происходит?

— Либо полноценное вторжение, либо им что-то нужно именно здесь, — тряхнул я головой. Звон в ушах и расфокусировка взгляда раздражали. — Поднимай всех. Иначе нас сметут.

Собрав волю в кулак, нырнул к кольцу и буквально вырвал из него энергию, чтобы заполнить ядро до краев. Стало намного легче, но тут же часть этой энергии разлилась по телу обжигающей молнией. Она буквально выжгла всю слабость, а льдинка в ядре и вовсе превратилась в еле заметную точку. Так-то лучше.

Телефон оказался в руке в ту же секунду, как вернулся в привычный мир. Набор номера и Палыч на том конце.

— Палыч, слушай внимательно, — сразу начал я. — Никакой эвакуации. Трещины по всему периметру города. Я сейчас в клинике на другом конце города. Ни в клуб, ни домой добраться не смогу. Поднимай всех наших. Пусть Уваров организует полноценную группу и нужно искать укрытие. Бомбоубежище на почте еще как, в адекватном состоянии?

— Не знаю, Юр, — сглотнул, пораженный Палыч. — Так, ладно. Понял тебя. Собрать и снарядить группу. Обеспечить поиск укрытия и охрану. Всё. Будем работать.

— Маму мою не забудь, — бросил я напоследок и получив скупое «понял», прервал вызов.

В телефоне зазвучали гудки, а я только с силой сжал телефон. Еще бы чуть-чуть и он бы лопнуть к чертям. Но так лишь экран треснул, на что плевать.

Подобный сценарий у нас не оговаривался вообще. Но Уваров и Палыч калачи тертые, надеюсь, не подведут.

— Витя, — крикнул я Плисецкому. — Инфа есть?

Выстрелы КПВТ не позволили тому ответить, да и я напрягся. В вечернем небе мало что увидишь, но росчерки