Я позвонила врачам и наплела с три короба их сестричкам в приемной, что забыла назначенное мне время. Оказалось, обеим женщинам полагалось прийти в среду. Черт, какая же я умница!

Притащился Морелли с потным пятном во всю длину серой футболки. Подошел к холодильнику и сунул голову в морозилку.

— В этом доме не хватает воздуха.

Я подумала, что по сравнению со вчерашним, погода еще ничего. Сегодня еще проглядывал желтый свет, там, где солнце скрывалось за слоями вонючего воздуха.

Морелли вытащил голову из морозилки. Бросил оружие на прилавок и взял пиво.

— Плохой денек?

— Так себе.

— Я видела тебя в северном Трентоне.

— Меня самого ты видела?

— Узнала машину. Предположила, что ты вел наблюдение за «Севен Илевен».

— И вел, и вел, и вел.

— Наркотики?

— Фальшивки.

— Даже не надеюсь, что ты мне расскажешь.

— Да пошло оно все. Министерство финансов так запуталось в этом деле, что уже не имеет значения скрывать. Насколько нам известно, из Трентона уходят фальшивые двадцатки лет пять… возможно и дольше. Взамен министерство финансов предпринимает все. Они потратились на то, чтобы достать того парня. Никаких пластин для печатания денег не оказалось там, где они должны были быть. Никакой бумаги. Вообще ничего. Исключая канал сбыта фальшивых купюр. Мы даже не можем никого арестовать. И выглядим, как кучка гребаных непрофессионалов. Потом неожиданно вчера на Олден через магазинчик товаров повседневного спроса прошла пара таких двадцаток. Поэтому мы стали пытаться отслеживать, кто ходит в этот магазин.

— Кассир не знал, кто их принес?

— Их обнаружили в банке, когда их пересчитывал служащий, чтобы положить на депозит.

— А ты что думаешь?

— Я думаю, что в первый раз мы взяли того парня, что надо. Случилось так, что ему повезло, и оборудования при нем не оказалось.

— У меня возникла одна дикая мысль. Мы связывали смерть Хелен Бадьян с Максин. Возможно, с Максин это не имеет ничего общего. Может, смерть связана с фальшивыми деньгами.

— Я тоже об этом думал, но образ действия ведет к Максин. Смерть наступила в результате удара в голову, но один палец у нее тоже был отрезан.

У меня имелась даже более дикая мысль, но мне не хотелось высказывать ее вслух, чтобы не выглядеть дурой.

Зазвонил телефон, и Морелли ответил на звонок.

— Да, миссис Плам, — произнес он.

Я выпрыгнула из кресла и побежала к входной двери. Я уже преодолела половину пути, когда Морелли схватил меня сзади за блузку и, рванув, предотвратил мой побег, прижав меня к своей груди.

— Твоя матушка, — сообщил он, вручив мне телефон.

— Стефани, — раздался голос матушки. — Что это я слышу о твоей беременности?

— Я не беременна. Это договор о совместном проживании, а не замужество.

— Все об этом говорят. Все думают, что ты беременна. И что я должна говорить миссис Крэндл?

— Скажи ей, что я не беременна.

— Твой отец хочет поговорить с тобой.

Я услышала, как передали трубку, а затем раздалось пыхтение.

— Папа?

— Ага, — отозвался он. — Как там бегает «бьюик»? Ты должна заправлять его высокооктановым бензином, знаешь ли.

— Не беспокойся. Я всегда заливаю высокооктановый бензин.

Я никогда не заливаю высококачественный бензин. «Бьюик» его недостоин. Слишком уродлив для этого.

Папаша снова передал трубку матушке, и я прямо слышала, как матушка закатывает глаза от папашиных бесед.

— У меня в духовке прекрасная кастрюля жаркого, — сказала она. — С горошком и картофельным пюре.

— Ладно, — произнесла я. — Я приеду на обед.

— И с Джозефом.

— Нет. Он не сможет выбраться.

— Нет, я смогу, — вмешался Джозеф.

Я издала глубокий вздох:

— Он тоже приедет. — Потом закончила разговор и передала Морелли трубку: — Ты еще пожалеешь.

* * *

— Ничто так не заставляет женщину сиять, как беременность, — заявила авторитетно Бабуля.

— Я могу сиять, но я не беременна.

Бабуля посмотрела на мой живот:

— А выглядишь беременной.

Это все та проклятая итальянская еда.

— Это торт, — пояснила я.

— Тебе стоит избавиться от таких тортов перед свадьбой, — посоветовала Бабуля. — Иначе придется тебе покупать одно из этих платьев в стиле ампир, которые не имеют талии.

— Я не собираюсь замуж, — заявила я. — Поэтому никакой свадьбы не будет.

Бабуля выпрямилась на стуле:

— А как же быть с залом?

— С каким залом?

— Мы решили, что вы устроите прием в Польском национальном зале. Это самое лучшее место для таких случаев, и Эдна Маевски сказала, у них кто-то отменил заказ, и тебе нужно быстро подсуетиться.

— Вы же не заказали зал!

— Ну, мы не отменяли задаток, — сообщила Бабуля. — Мы не были уверены насчет даты.

Я посмотрела на Джо:

— Объясни ты.

— Квартиру Стефани повредил пожар, и она снимает у меня комнату, пока в ее квартире ремонт.

— Как насчет секса? — спросила Бабуля. — Секс-то у вас есть?

— Нет.

По крайней мере, с субботы.

— Будь я на вашем месте, уж у меня был бы секс, — заявила Бабуля.

— Боже, — отозвался папаша со своего места во главе стола.

Матушка передала мне картофель.

— Я заполнила твои бланки по страхованию. Эд осмотрел твою квартиру и сказал, что в ней ничего не осталось. Сообщил, что осталась только одна вещь: банка для печенья. Он говорил, что она в прекрасном состоянии.

Я мысленно подзадорила Морелли высказаться насчет банки, но Морелли был поглощен разрезанием мяса. Зазвонил телефон, и Бабуля вышла на кухню, чтобы ответить.

— Стефани, это тебя, — заорала Бабуля.

— Я звоню всем подряд, пытаясь тебя разыскать, — произнесла Лула. — У меня кое-какие новости. Только мы собрались уходить, как Винни позвонила Джойс Барнхардт, и Конни их подслушала. Они лаялись почем зря, чтобы он вернул ее в дело, и догадываешься, чем кончилось?

— Могу догадаться.

— Ага, так вот дальше она стала говорить Винни, как достает наводки на Максин. И теперь мы знаем имя одного маленького придурка, помогавшего Джойс.

— Ура!