– Если ты этого не сделаешь, твой сын присоединится к святым, – говорит он мне. – Это честь для тебя. «Посвящай Господу всех первенцев, и каждый первенец мужеского полу из твоего скота принадлежит Господу» [11].

– Аминь, – с торжественной мрачностью отвечает второй мужчина.

Я намерена убить их всех.

Слышу, как снаружи доносится звук – протяжный вой, вспарывающий ночную тишину, – и мгновение спустя понимаю, что это. Мой сын нажал «тревожную кнопку» на своем брелоке.

– Мэл! – рявкает главарь. – Заткни этот шум!

Человек, стоявший у двери, открывает ее и выходит наружу. На долю секунды в дом врывается вой сирены, и главарь поворачивает голову, чтобы взглянуть в ту сторону.

Ланни выхватывает из кармана собственный брелок, и я вижу это. Сэм тоже видит. У нас есть одна попытка. Всего одна. И мы должны действовать сообща.

Ланни нажимает кнопку на брелоке; звук громок, словно взрыв шумовой гранаты, он точно лупит по голове молотком, но я приготовилась к этому. А вот фальшивый коп – нет.

Мы с Сэмом атакуем одновременно, в то время как Ланни перекатывается, прячась за диваном. Я кричу, но сама себя не слышу, звук сирены алыми вспышками пульсирует у меня в голове. Я двигаюсь быстро, но не знаю, достаточно ли я быстра. Мы с Сэмом обрушиваемся на него всем своим весом, помноженным на инерцию. Дробовик стреляет, но заряд лишь пробивает в потолке неровную дыру.

Главарь бьет прикладом Сэма по голове, и тот шатается. Он полностью открыт и вот-вот упадет; я изо всех сил пинаю врага и попадаю; выстрел, направленный в Сэма, летит в стену.

Сэм ударяется о кофейный столик и заваливается набок, словно пьяный. Он оглушен, но пытается встать и продолжить бой.

Я вижу свой пистолет, лежащий у стены, и тянусь за ним. Схватив его, перекатываюсь и прицеливаюсь в главаря – как раз в тот момент, когда он наставляет на меня ствол дробовика. Мы оба замираем. Визг сирены на брелоке Ланни так громок, что этот тип все равно не расслышит моих слов.

Но мы оба знаем, что, если даже я пристрелю его, он тоже успеет выстрелить и заряд дробовика разорвет мне грудную клетку.

Я сижу на ковре, спиной к двери. Я не ощущаю движения позади себя до последнего мгновения – а потом становится слишком поздно.

Что-то бьет меня по затылку с такой силой, что мир исчезает в белой вспышке, и я чувствую, как падаю, роняя пистолет. Все вокруг превращается в громкую мешанину…

Когда обретаю способность видеть, я лежу на полу, в голове пульсирует раскаленная докрасна боль, и я пытаюсь понять, что происходит. Пистолет лежит рядом, и я тянусь за ним, но чей-то ботинок отбрасывает его прочь.

Он удаляется – человек с дробовиком. Он уходит. Я ползу к пистолету, но все становится серым. Я лежу на ковре. Пистолета нет там, где он был.

Я вижу, как Сэм, бледный от ярости, испачканный кровью, бросается к двери. Мой пистолет у него. Он идет, чтобы отнять у них Коннора.

Ланни рядом со мной. Я вижу ее испуганное лицо, но ничего не слышу за воем сирены. Я не могу повернуть голову, собственное тело кажется мне тяжелым и холодным. Вой сирены становится глухим, размазанным, а потом… потом, несмотря на отчаянное биение сердца, несмотря на крайнюю необходимость встать и пойти за сыном, я погружаюсь в непроглядную черноту.

Я прихожу в себя в алом тумане боли и первым делом пытаюсь ощупать то место на голове, где гнездится эта дергающая боль. Кто-то перехватывает мою руку. Я открываю глаза, но вижу лишь мешанину теней и контуров. Постепенно из них начинает складываться лицо человека, склонившегося надо мной. Это не Ланни.

Это Ви Крокетт. Она прижимает к моей голове холодную тряпочку, и когда я пытаюсь подняться, качает головой и заставляет меня лечь обратно.

– Нет, – говорит она. – Вам нужно отдохнуть, мисс Проктор.

– Коннор, – шепчу я и на этот раз сажусь, вопреки ее стараниям помешать мне. Мир вокруг меня кружится и смазывается, я давлюсь от невероятной головной боли. Так я сижу, дрожа, пока боль немного не утихает. – Где Коннор?

– Я привела помощь, – сообщает мне Ви. – Я услышала сирены, но сначала решила, что это копы. Здесь была их машина. Однако потом я увидела, как эти уроды волокут Коннора в свой «автодом», и поняла, что тут что-то не так.

– Где мой сын?

Ви откидывается назад и поднимает взгляд, и я понимаю, что Ланни держит руку на ее плече. Вид у моей дочери бледный, но решительный; наклонившись, она берет меня за руку и говорит:

– Мама, тебе нужно успокоиться. Ладно?

– Ты в порядке? – выпаливаю я в слепой панике, потому что если б ее ранили… но, судя по виду, она цела. По крайней мере, мне так кажется.

– Я не пострадала, – отвечает Ланни. – Мама… прости.

Ее нежелание говорить мне, что случилось, вызывает у меня новый приступ дрожи, на глазах вскипают слезы, жгучие, словно кислота.

– Они забрали Коннора, – говорит она. Я реагирую мгновенно, иррационально, пытаюсь действовать, встать, найти его. – Мама, мама! С ним все будет в порядке. Они не собираются причинять ему вред, просто… будут держать его у себя, пока ты не найдешь эту Кэрол, верно? И мы это сделаем. Мы ее найдем.

Ланни изо всех сил пытается сейчас быть взрослой. Она напугана до смерти и цепляется за Ви в поисках поддержки.

– Ты сказала, что привела помощь? – обращаюсь я к Ви и понимаю, что все еще не в себе – я не собиралась говорить это вслух. – Кого?..

Та указывает пальцем, и я поворачиваю голову. Я ожидаю увидеть Кецию, весь контингент нортонской полиции, но вместо этого вижу старика с густой белой бородой и холодными голубыми глазами.

Это Джаспер Бельден. Санта-Наркус всего Нортона и окрестностей. У меня галлюцинации. Иначе и быть не может. Но оглушительная головная боль, которую я тщетно пытаюсь прогнать, и металлический привкус крови во рту слишком реальны.

– Спокойно, – говорит Джаспер и поддерживает меня, когда я, шатаясь, пытаюсь подняться на ноги. – Не кипиши, женщина, успокойся!

От этой попытки пульсация в голове усиливается, мир становится серым, и мне приходится опираться на них всех, чтобы стоять прямо.

– Сэм, – вспоминаю я. – Где Сэм?

Я по-прежнему у себя в гостиной. Тишина так же оглушительна, как вой сирены – последнее, что я помню до того, как потеряла сознание. Дыры, пробитые дробью в стенах и потолке, выглядят ужасно. На коврике у двери виднеются пятна крови, но, я думаю, это моя кровь, а может быть, и Сэма. «Где он?»

Джаспер Бельден смотрит на меня со смесью бесстрастия и острой сосредоточенности.

– Я могу сказать только, что твой мужик пытался одолеть этих двоих, – говорит он. – Судя по следам, драка была та еще. Похоже, он сумел вломиться в фургон, но тот уже отъезжал. Так что, думаю, они забрали и его, и твоего сына.