и, нашептывая, стал гладить по бугристой голове. Александр услышал, как крокодил протяжно вздохнул.

Второй крокодил тоже вылез на берег и, переваливаясь, лёг рядом. Человек достал из сумки две лепешки и две живые курицы со связанными лапами, открыл одному и второму пасти, куда сунул всё это. Проглотив лакомство и закрыв пасти, животные неспешно возвратились в водоём.

— Их ещё поят вином с мёдом, — добавил жрец Аписа. — Но только по праздникам. Этот напиток они очень любят.

Александр наблюдал за происходящим со смешанным чувством благоговения и восторга. Он не мог понять, как такое может происходить без вреда для человека!

— Привилегия общения со священными крокодилами даётся только избранным, — пояснил жрец. — Особая коллегия посещает разные семьи, выбирают ребёнка с рождения. Как только он перестаёт питаться грудным молоком, забирают у матери, чтобы обучить тайному знанию «У». Кто обладает им, получит побратимство, родство со священными крокодилами; сможет разговаривать с живым воплощением бога.

Для заключения союза с крокодилами существует особый ритуал: человек делает порез у себя на теле; кровь проливается в воду, где находятся животные. Если человек почувствует в себе прилив необъяснимой силы, это означает, что священный союз действует! Человек без боязни может приближаться к крокодилам, а крокодилы будут приходить к нему на зов. Если животное нападает на такого человека, — он неправильно оценил свою силу «У»…

* * *

Перед тем как оставить Мемфис, Александр посетил Некрополь. «Город мёртвых фараонов», где они при жизни возводили для себя усыпальницы в виде огромных каменных пирамид, а их вельможи — роскошные гробницы. При виде монументальной роскоши молодому завоевателю есть о чём мечтать!

На другой день, как только лучи солнца тронули верхушки колонн Мемфиса, царский корабль направился в Навкратис*, греческую колонию в дельте Нила, откуда Александр намеревался отправиться в оазис Сива.

ДАНЬ СОКАРУ

Чтобы добраться до желанной цели, храма Амона, предстояло пройти две тысячи стадий по одуряюще жаркой пустыне. Местные племена называют её Либу (Ливия), «Струящийся бог», за пески, двигающиеся под напором непредсказуемых ветров. Известие, что Дарий отсиживается в Вавилоне, позволяло македонскому царю оставить на время армию и отправиться в оазис Сива. А пока воины отдохнут, раненые подлечатся, подождут пополнение из Македонии.

В отряд сопровождения отобрали бывалых пехотинцев. Договорились с проводником из мозабитов*, аборигенов пустыни, который просил называть его Имошаг, «Вольный человек». Он сносно говорил по-гречески, объяснил, что водил караваны торговцев. В ярко синем плаще с широким поясом из ткани Имошаг выглядел иначе, чем представители здешнего населения — светлокожий, высокий и голубоглазый, что вначале послужило причиной доверия македонян к нему. В русых волосах горделиво торчало страусовое перо, на виски спускались мелко плетённые косички; мужественный облик завершала небольшая борода. Сложная татуировка на теле говорила о высоком статусе, как выяснилось, сына вождя. Позже Имошаг разоткровенничался, сообщив, что соплеменники издавна устраивали набеги на караваны, проходящие по их земле, и взимали плату за охрану от других грабителей.

В рискованный поход ушли с Александром самые близкие друзья, Гефестион и Птолемей. Остальные не возражали, не понимая, зачем их царь и друг отбывает в неизвестном направлении. Птолемей обладал полезными для такого случая знаниями истории и географии этой местности, а без Гефестиона Александр вообще не представлял себе своего таинственного путешествия. Из тех же соображений брали с собой летописца Каллисфена. Любимец Букефал оставался в Мемфисе, чтобы не утруждать горячими песками ноги лошади.

Отряд начал поход по едва различимой караванной тропе сразу за городом; цепочка из людей, верблюдов и погонщиков растянулась на полстадия. Шли спокойно, ритмично преодолевая первые, казалось бы, безопасные стадии…

Александр шагал впереди, как обычно, когда сзади раздались испуганные возгласы. Обернулся и увидел пехотинца; он почему-то стоял не на тропе, а немного сбоку погружённый до колен в песок. Пытаясь освободиться от чего-то страшного и неизвестного, воин судорожно дергался и махал руками…

— Кто-то держит меня за ноги, — кричал он, — тянет вниз! Помогите!

Лицо покрылось мертвенной бледностью, глаза выпучились… Его товарищ, движимый состраданием, шагнул к нему.

— Не ходить! — испуганно крикнул проводник и замахал руками. Человек продолжал погружаться, что окончательно сковывало его действия. Последнее, что успели заметить люди, руку, дернувшуюся в воздухе, словно в прощании… Песок замер, оставив посредине неглубокую вмятину…

Люди растерянно оглядывались, не понимая, что произошло.

— Что это, Имошаг?

— Моя предупреждал, ходить всем друг за друг, за верблюд. — Имошаг волновался, путался в словах. — Я знать пустыня, знать песок. Всегда обман! Кто не слушать Имошаг, тогда смерть. Нельзя ходить сторона!

Спустя некоторое время его выражение лица изменилось.

— Смерть один — хорошо, — вдруг задумчиво произнёс он. — Один твой жертва. Сокар принял.

Заметив недоумение у царя, пояснил:

— Хозяин пустыня Сокар. Бог разрешать идти.

Толкование чудовищной смерти воина в первый же день неожиданно успокоило и Александра. Отряд продолжил движение, каждый размышлял о случившемся по-своему. Беспокоило, что смерть отобрала человека, не позволив его товарищам совершить погребальный акт. Но труп отсутствует! Человека невозможно захоронить или возложить на погребальный костёр. Птолемей предложил считать воина утонувшим, как моряка. Такое на море случается; тогда нет повода винить кого-либо в неуважении к покойнику. По возвращении в лагерь командир отошлёт сообщение родным в Македонию и за счёт казны соорудят кенотаф — пустую могилу, куда потом наведываются родные погибшего. Без могилы эллину нельзя!

На привале Каллисфен попытался объяснить случившееся.

— Я слышал о губительных для человека плывунах, встречающихся в мокрых грунтах. Но чтобы подобное происходило в сухих песках, не знал, — в раздумье произнёс он.

— Я увидел, что песок в том месте темнее, чем в другом месте. И трава росла, — заметил Гефестион.

— Так и есть! — подтвердил Каллисфен. — Под слоем песка источник воды пробиться наверх не может, слишком слабый. Вода насыщает песок, который становится подвижным и опасным для живого существа. Солнце высушивает корочку песка, и ловушка готова!

— Но почему человек не может спастись? Если его закопать в земляную яму со свободными руками, он выберется.

— Нашего воина не отпустила вязкость жидкого песка. Я слышал, на море существуют песчаные отмели, куда засасываются целые корабли вместе с командами.

Эпизод с несчастным пехотинцем с огорчением вспоминали несколько дней, затем забыли под впечатлением других, не менее тяжких, испытаний.

Отряд двигался по установленному Имошагом распорядку. Шли с раннего утра до времени палящего солнца. Проводник выискивал место для привала, замечал скалу или большой камень, образующие тень. Воины втыкали копья, натягивали поверх пологи и готовили себе скромный обед. Когда жара спадала, свёртывали импровизированный лагерь и шли до сумерек. Останавливались на ночлег. Погонщики заботились о верблюдах,