нежданный дар Неба. Воду сливали в бурдюки, и только когда все наполнили, успокоились и забыли о недавних страхах. Когда это произошло, ветер задул в обратную сторону; облако посветлело и унеслось прочь, растаяло на горизонте, откуда явилось. А на освободившемся от облака небосводе с прежней силой заблистал умытый дождём солнечный диск…

* * *

После благословенного происшествия отряд воспрянул, шагали бодрее. Проводник долго молчал, потом не выдержал, видимо, собственных мыслей и поделился соображениями с царём:

— Наш бог Ха дарил вода.

— Ха? — отвлёкся от мыслей Александр.

— Хозяин Неба.

Александр не стал спорить с Имошагом, какому богу они обязаны, но понимал, это произошло неслучайно. Поверить в природное проявление дождя немыслимо. Тогда чудо? Зевс не позволил им бесславно умереть. Теперь его воины по возвращении обязательно расскажут товарищам, что Небо благоволит царю, а значит, дарует победу над Дарием.

Рассматривая затейливые звёздные сопряжения на ночном небе, Александр всё же спросил у Каллисфена его мнение о случившемся. Тот пожал плечами:

— Как учёный я буду искать причины в природном начале, на чём настаивал Аристотель. Но дождь во спасение пролился без научного обоснования, что вызывает изумление. Поэтому я буду убеждать любого в том, что моему царю покровительствует сам Зевс, словно он ему сын родной.

Александру ответ понравился, он спросил ещё:

— Если продолжить твою мысль, что всем управляет природа, справедлив вопрос: зачем она создала такое унылое место, как пустыня? Уж не для испытания человека?

— Мне довелось услышать от Аристотеля, что пустыня в древности представлялась пригодной для жизни человека. И мудрый Платон так говорил; а ему рассказывали египетские жрецы.

Для Александра и его друзей, которые прислушивались к их беседе, слова Каллисфена показались совершенной неожиданностью. Они переглянулись и придвинулись ближе к ним, готовые слушать умные речи:

— Мне тоже показалось подобное сообщение удивительным, но недавно я узнал от Имошага, что его племя знает прошлое пустыни по рисункам на скалах. Он готов показать; на них есть леса с животными и реки с рыбами, поля и сады с работающими людьми.

Александр недоверчиво хмыкнул:

— Я должен поверить, что дикие варвары умели рисовать на камнях?

— Я тоже полон сомнений, царь, но моё знание естественной природы допускает догадку, что человеческие цивилизации имеют разные периоды, от расцвета жизни до заката. Моровые болезни и войны уносят жизни, города гибнут от землетрясений или по воле победителя, как случилось с Фивами.

Каллисфен поздно осознал, что зря упомянул мятежный город.

— Что Фивы? — недовольно спросил Александр.

Пришлось объясняться:

— Ты правильно поступил, что фиванцы стали твоими рабами, а город сравняли с землёй. Так Фивы и его народ пережили свой расцвет. Люди сюда не вернутся, время и непогода похоронят и развалины. Такова судьба городов, не пожелавших быть покорным тебе, царь. Это тоже закон природы!

— Мятежники получили по заслугам. Фивы разрушены в назидание Афинам и Греции. Но лучше будет, если ты не будешь отвлекаться от моего вопроса.

— Я предполагаю, что прежние обители сегодняшней пустыни не могли изображать того, чего не видели вокруг. А это означает одно — раньше пустыня выглядела совсем иначе: текли реки, и существовали озёра, вода источников орошала возделанные поля, стада домашних животных паслись на пастбищах.

Гефестион прервал его:

— Я готов поверить тому, о чём ты говоришь, Каллисфен, но нам будет интересно узнать, что произошло дальше? Отчего изменилась природа?

— Виноваты люди. В Египте Платону показывали пророчества: «Люди погибнут от неумения пользоваться силами природы и от незнания истинного мира». Вавилонское царство исчезло вследствие непродуманного строительства каналов для орошения полей из рек Тигр и Евфрат. Плодородные земли унесены потоками в море, уступив пескам».

Птолемей поддержал Каллисфена:

— Если люди, что живут сегодня на земле, продолжат поступать согласно своим неразумным желаниям, опять последует возмездие богов.

Александр откинулся на подстилку, вглядываясь в черноту неба, усыпанного мигающими огоньками во дворцах богов. Вокруг тишина, прерываемая негромкими голосами воинов и всхрапами верблюдов. Пустыня оказалась не столь ужасной, какой представлялась в начале перехода. В ней можно выжить, отбросив предубеждения, как к опасному противнику. Она по-своему красива и достойна восхищения, когда, забыв об унылости и однообразии, люди наслаждаются вечерней прохладой и содержательными разговорами…

После короткой ночи небо на востоке вновь засветилось розовыми сполохами. Македоняне встретили новый день в пути…

САМУМ

Наутро, как повелось в походе, отряд с ночёвки продолжил путь. Вчера Имошаг произнёс обнадёживающие слова:

— Скоро Сива.

Проходя через высохшее русло, Александр среди щебня под ногами заметил осколки странных камней, выделявшихся среди остальных тёмно-голубым цветом. Края камней показались ему оплавленными. Окликнул Имошага, показал. Привычное спокойствие на лице проводника сменилось испугом.

— Бросать! Бояться брать.

Понизив голос, видимо, действительно остерегаясь привлечь чьё-то нехорошее внимание, поведал легенду, известную его племени. Александр услышал, что в дни Мироздания бог Ра слепил из глины людей, поручив им жить с природой в согласии. Люди оказались неблагодарными, стали жить по своим правилам, и решили, что им будет лучше без бога. Перестали приносить дары к алтарям. Ра наказал неразумных людей, направил на них искрящийся убийственным светом посох-урей. От его лучей не спастись. И люди превратились в камни… Сейчас царь держит в руках кого-то из тех людей.

Богатая фантазия проводника, уверенно говорившего посреди безмолвной пустыни о прошлом своей земли и предках, удивляла заставляла осознавать, насколько окружающий мир своеобразен таинственен и непредсказуем.

На дневной стоянке Имошаг сообщил:

— Завтра будет Сива.

После его слов воины прибавили шаг, в колонне наблюдалось оживление, слышались шуточки; показалось, что даже у верблюдов сменилось настроение… Но после полудня с проводником что-то произошло: он озирался по сторонам, смотрел то на небо, то вдаль. Вдруг, почувствовав в воздухе нечто подозрительное, крикнул Александру:

— Спасать надо!

Махнул рукой в сторону скалистого выступа, торчащего из песка, призывая спешно направиться туда. Решительно объявил:

— Там ждать!

— Что случилось? — удивился Александр.

— Бог посылать смерть. Надо прятаться.

Показал на кромку горизонта впереди. Птолемей, следуя за его жестом, заметил неладное; затревожился:

— Похоже на самум. В пустыне так называют ураган, который, как на море, поднимает волны. Только из песка. Он способен засыпать целый город вместе с людьми.

— Где-то в этих песках погибли персы с царём Камбизом, — добавил Каллисфен.

Проводник понял, о ком идёт речь, согласно закивал.

— Я знай случай. Одна маленький песчинка не страшно. Одна и ещё одна, потом много песчинка хоронил царь перса.

Воины, кто услышал проводника, осматривались по сторонам. Если раньше им встречались иссушенные солнцем скелеты верблюдов, и на них не обращали внимания, то сейчас всё обрело иной смысл…

Александр раздражённо