Я уже собиралась покинуть гостиницу, когда услышала свое вымышленное имя. Всякий раз, когда его произносили, я вспоминала об измене Арчи и о жестокости Кёрса и меня начинала мучить тупая боль в сердце.

– Миссис Нил! Миссис Нил!

Обернувшись, я увидела свою знакомую. Она тоже остановилась в этой гостинице, и нас однажды представляли друг другу, но я забыла, как ее зовут. Эта женщина была такой крохотной, что напоминала птичку. В настоящую минуту она потрясала изрядно помятой газетой.

– Вы уже видели последний выпуск? – спросила она. – Как вы думаете, что́ все-таки произошло? У вас есть какие-нибудь предположения?

Я покачала головой.

– Сегодня за завтраком я как раз говорила миссис Робсон, что исчезновение миссис Кристи совершенно необъяснимо. В этом деле есть что-то очень странное.

Я не знала, что ответить на это.

– Думаю, что ее, может быть, похитили, чтобы продать в рабство. Не смейтесь, миссис Нил, это случается, и гораздо чаще, чем хотелось бы думать. Страшно представить, что́ ей, возможно, приходится испытывать в этот самый момент.

Женщина продолжала тараторить в том же духе, я вежливо улыбалась. Но внезапно она запнулась и уставилась на меня с раскрытым ртом. Я отвернулась и хотела уйти, но она резко постучала пальцем по моему плечу.

– Послушайте, – сказала она, уставившись в газету. – Вы же выглядите точь-в-точь как она. Это надо же! Вы прямо как сестры, честное слово. Вам никто не говорил этого? А?

Я как могла изобразила безразличие:

– Говорили раза два-три, но мне кажется, что между нами не такое уж большое сходство.

– Вы следите за этой историей по газетам? – трещала малютка. – Не может быть, чтобы она вас не захватила. Какой ужас! Прямо как в каком-нибудь ее романе!

– Миссис Кристи наверняка очень скрытная женщина, и бог с ней. Меня это не волнует. Я думаю, газеты должны оставить ее в покое, пусть живет как хочет. Вам так не кажется?

– А, значит, вы полагаете, что она жива? Это очень интересная точка зрения, потому что большинство тех, к кому обращались с этим вопросом, считают…

Я больше не могла этого вынести и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, направилась к выходу. Эта женщина была поистине несносна, придется по возможности избегать ее. Я шла к отелю «Керн», с каждой минутой ускоряя шаг. Меня томило нехорошее предчувствие. У двери в номер я достала ключ, который Флора дала мне, но сначала тихо постучала. Шея у меня от волнения взмокла, глубоко в груди зародилась паника. Я резко всунула ключ в скважину и распахнула дверь. Шторы на окнах были задернуты, но даже в полутьме было видно, что Флоры в комнате нет. Я распотрошила постель, стянула одеяла и даже простыни, заглянула под кровать и в гардероб, но никаких следов Флоры не обнаружила.

После быстрой ходьбы я запыхалась, а из-за шока, пережитого в связи с исчезновением Флоры, у меня совсем пересохло в горле и захотелось выпить воды. Взяв стакан с туалетного столика, я подошла к умывальнику, и тут вспомнила, что Флора говорила мне об отсутствии в номере холодной воды. Тем не менее я открыла кран, из него полилась вода, и она была холодной. Мне стало совсем тошно. Я выходила утром из комнаты всего на какую-нибудь минуту, но Флоре было этого достаточно.

Не вытирая рук, я бросилась к своей сумочке и открыла ее. Нашла записную книжку, пудреницу, носовой платок и потрепанный блокнотик с адресами, но флакона с ядом не было. В нетерпении я перевернула сумочку и вытряхнула ее содержимое на постель. Машинально я перебирала руками рассыпанные вещи, но все было ясно.

Флора взяла тетродотоксин. Я опустила голову, обхватив ее руками, и тут увидела на полу конверт, на котором было написано мое имя. Очевидно, я смахнула его с кровати, когда обыскивала ее. Разорвав конверт, я прочла записку:

Прочитав письмо, я уронила его на колени. Все лучшее, что было во мне, восставало против поступка Флоры. Ее надо остановить! Позвонить ей и убедить не делать этого. Можно было обратиться в полицию, чтобы стражи порядка предотвратили убийство. Наверное, это было довольно странно с моей стороны, но я беспокоилась о том, что будет с душой Флоры. А затем я осознала, что противоречу сама себе: не я ли была готова совершить то же самое?

Я встала, пересекла комнату и стала разглядывать себя в зеркале. Интересно, я всегда так выглядела в последнее время или же морщины около рта и темные круги под глазами появились за прошедшую неделю? Смогла бы я в самом деле убить Кёрса, если бы Флора не опередила меня? Да, скорее всего, смогла бы. Доктор Кёрс своими бесконечными экспериментами расшатал мои моральные устои. Сначала он побуждал меня убить Флору, но мне удалось уклониться от этого. А затем вынудил меня решиться на убийство его самого. Иного выхода просто не было. Я чувствовала себя выбитой из колеи; что-то изменилось в душе, она была уже не такой чистой, как раньше. Пришлось твердо сказать себе, что в случившемся нет моей вины. Да и Флора здесь ни при чем. Наказание должен был понести Кёрс, и по заслугам. Смерть Кёрса меня не волновала ни секунды, я испытывала жалость только к его жене. Я вспомнила последнюю строчку ее письма и со слезами на глазах молча прочла молитву.

Она услышала, как поворачивается ключ в замке; затем в коридоре послышались шаги. Она была готова к встрече и абсолютно спокойна. Уже много лет она боялась мужа, боялась того, что он мог сделать с ней и ее близкими. Пусть он никого не убивал собственными руками – для этого находились всякие выродки, – но в разговорах с Агатой Кристи она поняла всю глубину и беспредельность зла, которое он нес. Пора было положить этому конец.

Взяв яд в сумочке Агаты, Флора с трудом оделась и спустилась в регистратуру отеля. Там она заплатила за номер и послала телеграмму Кёрсу от имени доктора Максвелла. В ней выражалась просьба приехать в Лидс для официального опознания тела жены. Флора была уверена, что Кёрс воспримет телеграмму как закодированное послание от миссис Кристи, которая не могла известить его открыто. Ему наверняка нужно будет убедиться, что в доме не осталось никаких следов преступления. А потом он захочет кремировать тело Флоры, чтобы не обнаружили остатки яда в организме. Хотя убийство было совершено не им, а миссис Кристи, существовал риск, что она в приступе раскаяния сознается в этом… Скорее всего, Кёрс вышел из своего дома в Суррее на рассвете и отправился одним из утренних поездов на север.