– Секунду! – Ренат встал и прошел в прихожую, в которой на крючке, вбитом в дверь кладовки, висела его сумка. Открыл, достал лист бумаги, сложенный вчетверо, и развернул его. – Смотри.

– Что это?

– План особняка. Дореволюционный.

– Где ты его раздобыл?

– Искал по архивам и библиотекам и откопал. Тут же копию сделал. И стал изучать. Посмотри повнимательней.

Михась не стал спорить, взял план в руки.

Когда-то Аверченко в любых схемах разбирался на раз-два. Как-то раз бронетранспортер починил, ознакомившись с его «начинкой» по картинке, вырванной из учебника по военной технике. Но с годами навык утратил. И смотрел на план здания, в котором бывал почти ежедневно, как баран на новые ворота.

– Еще пивка? – предложил Ренат. – Как говорят, без пол-литра не разберешься, а мы еще столько не выпили.

– Наливай.

Когда стакан наполнился, Михась разом его опустошил. Кинул в рот пару луковых колец и вернулся к плану.

– Жаль, нет настоящего, – сказал он, прожевав. – Было бы легче ориентироваться.

– Да я все расчертил, ты внимательнее просто смотри.

– Это «терракотовый» зал? – спросил он, ткнув в определенное место.

– Именно.

– Странно…

– То есть тебе тоже кое-что кажется странным?

– Там какое-то скрытое помещение есть.

– Точно!

– И как будто не одно.

– Судя по плану, два. – Ренат указал в один и второй, их он на плане изобразил туго набитыми мешочками. Это прикольнее, чем крест или галочка. – Но я нашел только один.

– Нашел?

– Да, вчера, когда обслуживал «терракотовый» как официант. Туда еще не пускали гостей, я вызвался подготовить столики к их приему, ну и… – Он постучал пальцем по плану. – Вот тут ход. За деревом из «Аватара».

Михась напряг память. Да, имелось в том зале дерево. Выступало из стены стволом, а его кроны ползли по стенам и потолку. Венчали ветки светильники. Пожалуй, эту полуколонну можно было сравнить с Эйвой… Кажется, именно такое название (или имя?) было у культового растения из «Аватара».

– Как ты добрался до входа? – полюбопытствовал Михась. – Ковырял ножом?

– Нет, друг мой. Панели на стене с легкостью отходят, главное, надавить в нужном месте. Я эту мульку знаю. У бати моего тоже тайная нора есть. По тому же принципу работает. Кстати! У Доры два образования. Она учитель рисования и инженер. Зал оформлен и оборудован ею. Естественно, не без помощи рабочих и техников.

Михасю стало очень интересно! Налив пива себе и Ренату, он склонился над планом и стал изучать его еще пристальнее.

– Нет, тут потайных комнат нет, – вынес вердикт он. – Могли быть небольшие тайники, типа сейфов, но их бы обнаружили.

– Комнаты, комнаты. Пусть и маленькие. Это Дора была крупной женщиной, а прадед ее, Марк, ростом сто пятьдесят восемь сантиметров. И худой. Он для себя, крысеныша, делал «норки».

– И ты одну нашел?

– Да. Но внутрь попасть не успел. И вторую комнату не нашел.

– То есть надеешься на то, что до сих пор в каком-то тайнике хранится еврейское золото?

– Не все. Часть его нашла и растратила Дора. Но там еще прилично осталось.

– Нет, ты ошибаешься.

– В чем?

– Как минимум в том, что Дора оставила часть сокровищ в тайнике. Зачем? Есть сейфы, банковские ячейки, собственно матрас, под который можно засунуть свою «прелесть».

– Гору золота не спрячешь! – запальчиво возразил Ренат. – И не всякому банку доверишься.

– А в заведении, с проходимостью пять тысяч человек в месяц, значит, хранить безопаснее?

– Конечно. Воры влезут, так распотрошат кассу и сейф в директорском кабинете.

– А если такие охотники за сокровищами, как ты?

– Они все уже в лучшем случае на пенсии. Золото давным-давно искать перестали.

– Не убедил.

– Да она как дракон Смауг сидела на золоте и охраняла его, – вскричал Ренат. – В своей пещере! Это тоже важно: особняк ее фамильное гнездо. Я навел справки, ей покупка здания влетела в такую копейку… Но еще больше она в реконструкцию вложила! Михась, я отвечаю, золото там.

– Допустим. А от меня ты чего хочешь?

– Помощи. Если что-то найдем, делим поровну. Нет – просто разойдемся, пожелав друг другу удачи.

– Чем я могу помочь?

– Ты охранник «Млечного Пути». Ты без проблем можешь попасть в здание и провести меня.

– Угу… – Михась задумчиво выпил пива и доел кусок судака. В клуб он действительно мог запросто попасть. У него не только свои ключи есть, но и Дорины – от кабинета и секретного ящика. – Что ж, предложение интересное.

– И что скажешь?

– Я согласился бы на него, но…

– Но?

– Ты убил Айгюль. Я тебе, мягко говоря, не доверяю.

Кабинет был пуст. В воскресенье, естественно, работал не только Бах, имелись дежурные опера, но в данный момент все куда-то испарились. Андрей сидел за компьютером, изучал результаты медицинской экспертизы, проведенной над телом гражданки Эленберг.

– Смерть от асфиксии, тут все ясно, – бормотал Бах, пробегаясь глазами по тексту. – Удушение, ага… Так, а это что? Хм… В брюшной полости жертвы найдена крупная опухоль, похожая на злокачественную.

Выходит, Дора Эдуардовна умирала от рака. Знала она об этом или нет, интересно?

Бах поднял трубку телефона и набрал номер судмедлаборатории. Никто не ответил. Это значит, что эксперт занят. Он либо вскрывает очередное тело, либо пьет спирт. В обоих случаях, он на звонок не среагирует.

Сегодня в лаборатории дежурил Гудвин Великий и Ужасный.

Естественно, звали эксперта иначе – Степанов Петр Леонидович. Но так его никто не называл ни за глаза, ни даже в глаза. Только Гудвиным. На прозвище криминалист не обижался. Он и сам себя считал волшебником. Только в отличие от сказочного персонажа не одаривал трусливых смелостью или глупых мозгами, а снабжал оперов и следователей нужной им информацией. Добывая ее практически из ниоткуда: из желудочного сока, слюны, ушной серы. Он не просто вскрывал неживых людей, он искал в мертвой плоти тайные знаки.

Бах еще раз позвонил Гудвину. Снова к телефону никто не подошел.

Придется самому спускаться в лабораторию, находящуюся в подвальном помещении. А там мрачно, холодно, пахнет формалином. Баху становилось не по себе, когда он туда попадал. Ни за какие деньги Андрей не стал бы работать криминалистом.

Он неохотно встал из-за стола. Размял суставы, двинулся к выходу, но тут дверь распахнулась, и на пороге возник Гудвин. На ловца, как говорится, и зверь бежит!