Сэр Реджи присел на последнюю ступеньку, набил свою трубку табаком и закурил. Я последовал его примеру и задымил сигаретой.

— Шанса, что дверь находится где-то ниже и мы прошли ее, не заметив, нет, — сказал сэр Реджи. — Кроме того, если дверь находится ниже, какой смысл доводить лестницу до этого уровня?

— Дела магов тонки, и так далее, — сказал я.

— Чушь, — сказал сэр Реджи. — Маги строят свои башни в зрелом возрасте и ничего не делают просто так. Если лестница заканчивается здесь, вход должен быть где-то неподалеку.

Я постучал запасным мечом по булыжнику, звук был такой, как будто кто-то стучит мечом по булыжнику. И он был одинаков во всех местах. Башня полая внутри, напомнил я себе. Там ведь обитает волшебник.

— Хорошо, — сказал я. — Тогда предположим, что проход внутрь скрыт с помощью магии, чтобы все кому не лень не могли бы заявиться к Корду в гости. Следовательно, надо как-то привлечь его внимание, и он укажет нам дорогу.

— И как ты предлагаешь привлечь его внимание? — спросил сэр Реджи. — Споем песенку? Жаль, что с нами нет Гармона.

— Давай споем, — сказал я. — Может, он нас и заметит.

— Я не певец, — сказал сэр Реджи. — И не собираюсь выставлять себя на посмешище.

— А кто тебя услышит?

— Я сам себя услышу, — сказал сэр Реджи. — Но, если ты думаешь, что в этом есть какой-то смысл, пой. Я потерплю.

— Уверен, что дуэтом мы звучали бы лучше, — сказал я.

Сэр Реджи промолчал, тактично показывая мне, что он думает об этой идее.

Но почему бы не спеть, если все равно нечего делать? Я не считаю себя обладателем прекрасного голоса и стопроцентного слуха, однако кто из нас не напевает себе под нос в ванной или в салоне своего автомобиля, вторя музыке, доносящейся из колонок? А в мире магии именно при помощи песни решаются многие проблемы. Чародей с гитарой Алана Дина Фостера только и занимался, что бренчал на своем инструменте три аккорда и напевал англоязычный рок-н-ролл.

Какая песенка больше всего подходит для исполнения в этом мире? Сомневаюсь, что хип-хоп или рэп прозвучат здесь достаточно уместно.

Панк-рок, подумал я, вспоминая репертуар «Короля и Шута». Они как раз поют о всякой чертовщине и сверхъестественных событиях. Ну, если это сработает, честь и слава простым русским панкам, подумал я, и запел:

В одном селе жила несчастная вдова,

С тех пор как помер муж, все одинешенька была.

С рассвета дотемна спасалась, как могла,

От соседа Иоганна-горбуна.

Сэр Реджи посмотрел на меня с плохо скрываемым удивлением. Когда я добрался до второго куплета, описывающего внешность и нравы горбатого Иоганна, а также его отношение к слабому полу, удивление Парящего Ястреба сменилось любопытством, а когда припертая к стене вдова рубанула горбуна топором по горбу, он улыбнулся каким-то своим мыслям и высказал комплимент в адрес предприимчивой женщины.

Песня закончилась, а видимого эффекта не было. С другой стороны, уходить после такого подъема несолоно хлебавши не хотелось, и я исполнил небу и сэру Реджи опус о мертвом анархисте. Некоторые слова сэру Реджи показались незнакомыми, пришлось пояснять.

Не могу сказать, что я очень люблю петь на людях, но такого человека, как сэр Реджи, я почему-то не стеснялся, а, кроме него, здесь никого и не было.

Закончив с анархистом, я занялся утопленниками, и на фразе «жуткая ночь хохотала потоками ливня» нам подфартило. Не знаю, в чем тут было дело. Возможно, на самом деле следовало привлечь внимание волшебника пением, возможно, у Корда сработали какие-то магические датчики шума, возможно, — и я склоняюсь именно к этому варианту, — его просто доконало мое исполнение. Но вдруг мы ясно увидели проход.

Ступенька, которая показалась нам последней, более таковой не являлась. За ней были другие, еще целый пролет, прозрачные, блестящие под лучами солнца, и мы оба были готовы поклясться, что раньше их здесь не было. Скорее всего, последний пролет лестницы опускался уже самим магом.

— Похоже, что нас пригласили, — сказал сэр Реджи, ногой проверяя призрачную ступеньку на прочность.

Сэр Реджи первым ступил на почти невидимую лестницу, я последовал за ним. Со стороны создавалось впечатление, что идешь по воздуху и никакой опоры под ногами нет. Я сразу же потерял равновесие и обеими руками ухватился за стену. Так дальше и шел, по стеночке, как пьяный матрос утром в борделе.

Хвала аллаху и пророку его, идти пришлось недалеко. Не описав и половины окружности башни, призрачная лестница уперлась во вполне материальную дверь. Дверь оказалась открытой, и мы вошли.

В прихожей мага было темно, угадывались лишь силуэты шкафов, и вешалок, и еще каких-то не столь привычных предметов. Мы постояли на месте минут пять, ожидая, пока наши глаза привыкнут к сумраку после яркого солнечного света, после чего отправились на поиски Корда. Впрочем, далеко уйти нам не удалось. Следующая за прихожей комната, по обстановке и атмосфере более всего напоминающая комнату ожидания приема у стоматолога, дверей, кроме соединявшей ее с холлом, не содержала, поэтому нам пришлось приостановить свои поиски. Зато комната содержала два удобных мягких кресла и стол с бутылками явно алкогольного содержания.

— Не настолько уж он выжил из ума, — пробормотал сэр Реджи, наливая себе в бокал янтарного цвета жидкость и делая осторожный глоток. — Раз потчует гостей таким отличным бренди!

Я пить не стал. На мой взгляд, привычка материализовывать лестницы, открывать двери и потчевать превосходным бренди кого попало вряд ли свидетельствовала о здравом рассудке нашего хозяина.

Но в кресло я сел. Тело, оно, знаете ли, тоскует по цивилизации. Еще пара дней похода, и я готов буду убить Темного Властелина только за то, чтобы меня пропустили без очереди в душ. Думаю, разило от меня, как от профессионального бомжа на Курском вокзале. Хорошо еще, что большую часть времени мы проводили на свежем воздухе и собственный запах догонял нас лишь изредка.

— Назовите себя, путники! — внезапно раздался голос откуда-то из-под потолка.

Хоть я и привык к домофонам и селекторным совещаниям, все же вздрогнул от неожиданности и задрал голову в поисках источника звука. Как и следовало ожидать, напрасно. Кроме камней, из которых была сложена вся башня, ничего примечательного на потолке не обнаружилось.

— Я — сэр Реджи, — сказал сэр Реджи, не прибегая к утомительному перечислению своих титулов и прозвищ. — А это…

— Пусть он назовет себя сам, — отрезал голос.

Голос был властным, и непохоже, чтобы его владельцем являлся человек старый и, мягко говоря, неадекватный.

— Я — сэр Геныч, — сказал я. — Некоторые в вашем мире называют меня Избранным.[22]