Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда наступление весны привело к задержке в осуществлении зимней наступательной кампании 1943 г., Ставка начала обдумывать варианты дальнейших боевых действий. В марте – апреле, после ряда совещаний и консультаций, было принято единое решение о том, что в ближайшее время Красная Армия должна оставаться на оборонительных позициях. По-видимому, на решение Сталина принять оборонительную тактику повлияли три основных фактора. Во-первых, он был разочарован тем, что последовавшие за Сталинградской битвой операции не принесли особенного успеха: на самом деле, на некоторых участках фронта (в частности, под Харьковом) Красная Армия даже была отброшена назад. Во-вторых, у Ставки не было достаточного количества резервов, чтобы сразу начать наступательную операцию.
К 1 марта у Ставки в распоряжении было только четыре резервных армии, хотя к концу месяца их количество выросло до десяти137. В-третьих, несложно было понять, что следующей целью немцев будет выступ в линии обороны советских войск в районе города Курск, на границе центральной и южной частей фронта. А из этого следовало, что можно подготовиться и отразить атаку немцев, а затем начать контрнаступление. Одним из первых сторонников этой стратегии был Жуков, который 8 апреля написал Сталину: «Противник, понеся большие потери в зимней кампании 42/43 года, видимо, не сумеет создать к весне большие резервы для того, чтобы вновь предпринять наступление для захвата Кавказа и выхода на Волгу с целью глубокого обхода Москвы. Ввиду ограниченности крупных резервов противник вынужден будет… развернуть свои наступательные действия на более узком фронте и решать задачу строго по этапам, имея основной целью кампании захват Москвы.
Исходя из наличия в данный момент группировок против наших Центрального, Воронежского и Юго-Западного фронтов, я считаю, что главные наступательные операции противник развернет против этих трех фронтов, с тем чтобы, разгромив наши войска на этом направлении, получить свободу маневра для обхода Москвы по кратчайшему направлению. Видимо, на первом этапе противник, собрав максимум своих сил… нанесет удар своей орловско-кромской группировкой в обход Курска с северо-востока и белгородско-харьковской группировкой в обход Курска с юго-востока… Переход наших войск в наступление в ближайшие дни с целью упреждения противника считаю нецелесообразным. Лучше будет, если мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем его танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьем основную группировку противника»138.
Подчеркивая угрозу для Москвы и одновременно выступая за развертывание на последнем этапе массированного наступления, Жуков действовал на нужные рычаги, чтобы добиться согласия Сталина. По словам начальника Оперативного управления Генштаба, С.М. Штеменко, Сталин отреагировал на предложение Жукова тем, что изменил своему всегдашнему принципу – «не увлекаться прогнозами за противника»139.
Он приказал послать запрос мнений командующих фронтами, и когда они ответили примерно то же, что и Жуков, он наконец принял решение готовиться к оборонительной битве под Курском. В полном соответствии с этим решением, в приказе по войскам от 1 мая 1943 г. Сталин говорил о необходимости закрепить успехи зимних сражений140.
Предположения о том, что следующей целью вермахта станет Курск, подтверждали донесения разведки о планах и приготовлениях немцев141. Собственно, в течение мая поступало несколько докладов с преждевременными данными о том, что немцы собираются начать наступление, в связи с чем Ставка неоднократно посылала боевым командирам сигнал боевой готовности. Но атака все не начиналась, и кое-кто в Верховном командовании решил, что ее не будет вовсе, и что Красная Армия должна взять инициативу в свои руки. Одним из сторонников наступления был генерал Ватутин, который в это время снова командовал Воронежским фронтом. «Проспим мы, упустим момент, – якобы говорил он Василевскому. – Противник не наступает, скоро осень и все наши планы сорвутся. Давайте бросим окапываться и начнем первыми. Сил у нас для этого достаточно»142. Жукову и Василевскому удалось убедить Сталина запастись терпением и дождаться наступления немцев, однако Верховного главнокомандующего беспокоил ход оборонительных приготовлений, особенно способность Красной Армии выдержать масштабное наступление танковых частей противника. Еще более напряженной ситуацию делали поступившие в июне сообщения от Черчилля и Рузвельта о том, что в Средиземноморье продолжаются боевые действия и на открытие второго фронта во Франции в 1943 г. рассчитывать нельзя143.
Наступление немцев под Курском началось 4/5 июля144. Они планировали срезать Курский выступ одновременными ударами группы армий «Центр» и обновленной группы армий «Юг». Советские войска, попавшие в окружение в результате маневра, предполагалось уничтожить, а линию обороны немцев сократить и объединить. Фактически немцы планировали стратегическую оборонительную операцию, целью которой было нанести Красной Армии урон, перехватить инициативу в центральном секторе и дать вермахту возможность уцелеть в войне на Восточном фронте – по крайней мере, на некоторое время.
Гитлер направил в бой 18 дивизий пехоты, три моторизованных дивизии и 17 бронетанковых дивизий – в том числе большое количество новых танков «Тигр» и «Пантера», превосходивших по мощности все, что имелось в арсенале советских войск. Наступление немцев продолжалось около недели, и его кульминацией стало масштабное танковое сражение 11–12 июля: величайшее за всю Вторую мировую войну сражение, в результате которого каждая из сторон потеряла сотни танков. То, что Красная Армия выдержала атаку немцев, означало, что оборонительная битва выиграна, и теперь Ставка переключилась на наступление. Немцы были отброшены от Курска, а затем атакованы еще в нескольких местах по линии Восточного фронта. 24 июля Сталин официально заявил, что «немецкий план летнего наступления нужно считать полностью провалившимся. Тем самым разоблачена легенда о том, что немцы летом в наступлении всегда одерживают успехи, а советские войска вынуждены будто бы находиться в отступлении»145. Вскоре контратаки советских войск переросли в общее наступление. В течение нескольких недель войска вермахта были вынуждены отступить к Днепру по широкому фронту. Одними из первых городов, освобожденных Красной Армией в начале августа, стали Орел и Белгород. Их освобождение было отмечено в Москве салютом из 120 орудий, и это был первый из 300 таких артиллерийских залпов, данных по приказанию Сталина за оставшиеся годы войны. Как пишет Александр Верт, началась эра салютов победы146. В этот же период Сталин стал часто подписывать приказы, в которых отмечал очередную победу советских войск и распоряжался наградить отличившихся командиров. В августе был освобожден Харьков, в сентябре – Смоленск, а в ноябре – Киев. К концу 1943 г. Красная Армия освободила уже половину территории, занятой немцами в 1941–1942 гг. В своей речи в ноябре 1943 г. Сталин подвел итоги военных действий этого года, назвав его «переломным моментом в ходе войны», и это значило, что нацистская Германия теперь стояла перед лицом военной и политической катастрофы.
Главными архитекторами победы в Курской битве были Жуков и Василевский, которые, вместе с Антоновым, заместителем начальника Генштаба, убедили Сталина выждать стратегическую паузу весной 1943 г. Во время Курской битвы Василевскому было поручено координировать действия Воронежского и Юго-Западного фронтов, а Жуков отвечал за Центральный, Брянский и Западный фронты. В то же время Сталин более охотно, чем когда-либо, предоставлял командующим фронтами возможность принимать важнейшие оперативные решения и советовался с ними перед тем, как выбрать курс действий. Например, как пишет Штеменко, Сталин считал, что командующие фронтами во время Курской битвы находились в более выгодном положении, чем Ставка, чтобы судить о том, когда начать переход от оборонительных действий к наступательным147.