Большинства врачей NPI Джим старался избегать, но с Мюрреем Цукером, тем самым, который принял его в качестве дежурного, общался. Цукер был молод, неглуп, открыт и любознателен; ему нравился Джим, его интеллект и творческое начало, и впоследствии он внимательно следил за его карьерой. Мюррей нашел пациента «чрезвычайно симпатичным» – причем не из-за бравады, как могли бы предполагать те, кто знают его музыку, а как «очень славного, обаятельного, восприимчивого человека с отличным чувством юмора. Всегда весь внимание. И какая-то в нем была детскость, о нем хотелось заботиться».

Никто из психиатров NPI не мог диагностировать Джима, пока он не пришел в норму и остатки наркотиков не выветрились из организма; когда же это произошло, был поставлен диагноз: гипомания, биполярное расстройство, характеризующееся чередованием эйфорического состояния (или перевозбужденного, иррационального поведения) с депрессивным. Для таких людей характерна эйфоричность, харизматичность, энергичность, склонность к мании величия, гиперсексуальность и нереальные амбиции – список, практически совпадающий с перечнем черт характера Игги. Биполярные расстройства передаются генетически, и многие считают, что это состояние отражает эволюцию человечества. Среди ведущих американских специалистов по биполярным расстройствам – доктор Кэй Джемисон, профессор психиатрии в Университете им. Джона Хопкинса, которая сама прошла через это состояние, была практиканткой Калифорнийского университета в то время, когда Джим содержался в клинике, и позже написала потрясающие мемуары о своем опыте в NPI. Доктор Джемисон подробно говорит о связях между творческим началом и аффективным расстройством, приводя в пример поэтов от Уильяма Блейка до Эзры Паунда, писателей от Толстого до Теннесси Уильямса и художников от Микеланджело до Ван Гога: считается, что все они страдали биполярным и другими аффективными расстройствами. Маниакальное или гипоманиакальное поведение, повергая человека в экзальтацию, имеет грандиозные положительные стороны, – но есть множество историй болезни, иллюстрирующих отрицательные стороны: депрессию, заключение в психиатрическую лечебницу и самоубийство.

Несмотря на все испытания, зависимость от различных веществ, дикие перепады настроения и отчаяние, вызванное крахом его музыкальной карьеры, – ни по собственным, ни по чьим-либо воспоминаниям, никакой жалости к себе Джим в NPI не испытывал. Наоборот, он до сих пор с сочувствием вспоминает товарищей по несчастью, среди которых, говорит он, была пара бредящих подростков, двое с настоящим маниакально-депрессивным психозом, бейсболист, который вышел из окна под ЛСД, и «самое печальное – множество американских домохозяек, которые просто не выдержали. Это главная психиатрическая беда США: они просто не выдерживают одиночества и того, что их полностью игнорируют, подсаживаются на таблетки или алкоголь и в один прекрасный день просто теряют ориентацию».

Доктор Цукер по сей день прекрасно помнит своего бывшего пациента; но, что интересно, тот диагноз – гипоманию, которая с возрастом должна усугубляться, – он сейчас подвергает сомнению и считает, что проблемы Джима были скорее связаны с потреблением наркотиков, творческим стилем жизни и сложностями с обузданием живущих в нем личностей. «Порой казалось, что он полностью контролирует включение той или иной личности, которые у него в мозгу на выбор, – говорит Мюррей. – А в другой раз возникало ощущение, что он их не контролирует, а его просто швыряет туда-сюда. И дело было не в отсутствии дисциплины, и не обязательно в биполярке – Бог его знает, что это было!»

Джим представлял собой такой редкостный психологический случай, что его пригласили на так называемый «Большой круг», когда приезжий профессор беседовал с самыми интересными пациентами NPI. «Это было невероятное зрелище, – вспоминает Мюррей, – сидит этот профессор с мировым именем, маленький такой человечек, очень внимательный, нос к носу с Джимом и задает ему психоаналитические вопросы».

Большой мастер манипулировать интервьюерами, Джим был весь обаяние и готовность, а Мюррей с восторгом наблюдал, как профессор ставит перед ним «сложнейшие психоаналитические вопросы. Невероятно интересно было смотреть, как этот шоумен, такой яркий, обаятельный и восприимчивый, парирующий любую ситуацию и меняющий личности, как перчатки, разговаривает со всемирно известным аналитиком, который на все это не ведется».

Само собой, психоанализ затронул и вопрос о нарциссизме, в связи с чем доктор Цукер отмечает: то, что для обычного человека слишком, для артиста – нормальное явление. Как бы то ни было, предложенное Мюрреем объяснение нарциссизма – «эта бесконечная, неутолимая эмоциональная жажда внимания» – впоследствии вдохновило Игги на песню “I Need More”: «блестящее исследование предмета», – говорит Цукер.

Помощь доктора Цукера и вынужденный отказ от наркотиков запустили процесс выздоровления, который занял многие годы. Без сомнения, Цукер помог Джиму преодолеть преследовавшее его ощущение провала, справиться с собственной избыточностью, превратиться из того, кто поет о путешествии в смерть, death trip, в того, кто прославляет любовь к жизни – lust for life. Но жизнь в NPI была, конечно, не очень веселая, и посетителей, изредка разнообразивших ее, было немного. Пытались навестить своего ушибленного героя Дон Уоллер, Фаст Фредди и какие-то друзья из журнала Back Door Man, но на входе доброжелателей Джима сочли драгдилерами и не пустили – не удалось даже букет цветов передать: а вдруг там кроются запретные вещества? Одним из немногих допущенных был Дэвид Боуи – доктора склонились перед его звездным статусом, но, по словам Джима, на нем лица не было; он был в космическом наряде и в компании актера Дина Стокуэлла.

Но это был уже не тот прилежный работяга Боуи, которого Джим знал по Лондону. Первым делом он спросил: «Нюхать будешь?» Следующий визит был менее безумным; на сей раз с Дэвидом была часто сопровождавшая его Ола Хадсон – дизайнер по костюмам фильма «Человек, который упал на Землю» – с девятилетним сыном Солом (впоследствии гитарист Слэш, основатель группы Guns N’ Roses). Ясно было, что сам Боуи не без проблем, но его сочувствие и уважение стали для Джима важными факторами восстановления пошатнувшегося чувства собственного достоинства.

В целом можно сказать, что благодаря вмешательству полиции и пребыванию в клинике Джим был спасен от полного психического коллапса, а возможно, и от смерти. Была и другая, не менее важная терапия, свидетелем которой явился Дуг Карри осенью 1974 года у Джеймса Уильямсона в «Коронете»: Игги спел штук восемь песен под аккомпанемент Уильямсона на “Gibson Les Paul Custom”, включенном в крошечный комбик “Pignose”. Даже в сыром, необработанном виде песни были прекрасные. Некоторые из них, в том числе “I Got Nothing” и “Johanna”, были известны по концертам Stooges, но теперь в них появилась новая простота и сосредоточенность. Новые песни без прикрас изображали жизнь на краю в Лос-Анджелесе, как она есть. “Beyond The Law”, по словам Джима, имеет отношение к его союзу с Манзареком («всем нормальным ненавистны наши звуки»), а “Kill City” – беспристрастное описание собственных обстоятельств: «где развалины встречаются с морем. Игровая площадка для богатых, заряженное ружье для меня». Эти мощные, бескомпромиссные вещи много лет оставались неизданными, но явились иллюстрацией того, как, даже в отсутствие всякого интереса со стороны окружающего мира, Джим Остерберг был просто обязан делать музыку – и превращать собственную жизнь, со всем ее вдохновением, идиотизмом и страданием, в великое искусство.