Персефона бросила на него взгляд, увидев лишь его прекрасный профиль, но по темному золоту его глаз и сжатым челюстям поняла, что слова давались ему нелегко.

– Нет, – прошептала она. – Мне очень жаль.

– Ты о нем знаешь, – сказал Гермес. – Его звали Пан, он был богом дикой природы, пастушества и скотоводства. Он умер много лет назад, а я все еще горюю по нему… иногда мне кажется, будто это случилось только вчера.

Другие бы спросили: как он умер? Но Персефона не стала спрашивать, потому что ей самой не захотелось бы отвечать. Так что вместо этого она попросила:

– Расскажи мне о нем.

Его губы изогнулись в улыбке.

– Он бы тебе понравился, – ответил он, похлопав ее по плечу. – Он такой же, как я, – красивый и уморительный. Любил музыку. Ты знаешь, что именно он создал свирель? Однажды он вызвал на состязание самого Аполлона, – Гермес рассмеялся. – И, конечно, проиграл. Он был просто… очень забавным.

Бог хитрости рассказал и другие истории о Пане – о его великих и не очень любовных достижениях, приключениях и, наконец, о смерти.

– Его смерть была внезапной – еще мгновение назад он существовал, а потом его вдруг не стало. Я услышал о том, что он ушел, по ветру – по крикам смертных и плакальщиц. Я не поверил, так что пошел к Аиду, и тот рассказал мне правду. Мойры перерезали его нить.

– Мне так жаль, Гермес.

Он грустно улыбнулся.

– Смерть есть, – произнес он, – даже для богов.

От этих слов ее пробрала холодная дрожь – слишком глубоко, чтобы не обратить на нее внимания.

– Нам пора, – сказал бог, вставая, и протянул руку. – Нам пора ехать в клуб «Афродизия», и я знаю, что ты пойдешь не в этом.

Хоть и не без усилий, она рассмеялась, и он помог ей подняться. Прежде чем они перенеслись каждый в свое место, Гермес заглянул ей в глаза.

– Никто не говорил, что ты должна притвориться, будто все в порядке, – сказал он. – Горе означает, что мы любили всей душой… и если это все, что будут вспоминать о нас потом, я считаю, мы прожили свою жизнь не зря.

Глава XVIII

Клуб «Афродизия»

Персефона стояла, закутанная в свое самое теплое пальто, но все равно дрожа от холода, когда они вышли из лимузина Аида. Под верхней одеждой у нее было тонкое черное платье, обнажавшее больше кожи, чем было приемлемо для этой погоды. В глубоком V-образном декольте виднелась ложбинка, а высокие разрезы спереди демонстрировали ее бедра. Она долго сомневалась, не зная, одобрит ли это платье Аид, но предположила, что его охватили бы такие же противоречивые чувства, как и ее, потому что он разрывался бы между досадой и страстным желанием заняться с ней сексом.

Сивилла также выбрала черный наряд, хотя ее платье было короче и больше смахивало на ночную сорочку. Оно напомнило Персефоне одеяния Афродиты. На Левке были красный прозрачный топ и узкие джинсы, в то время как Зофи, очевидно, хорошо прошерстила свой гардероб, надев черный утягивающий корсет со стальными косточками, демонстрирующий ее точеную фигуру, и темные брюки. К удивлению Персефоны, Гермес выбрал более спокойный костюм: белую футболку с V-образной горловиной и серый пиджак с темными джинсами. Богиня же втайне надеялась, что он объявится в своем комбинезоне.

– Хорошего вам вечера, – пожелал Антоний, усаживаясь обратно в водительское кресло.

– Я позвоню, когда мы соберемся домой, – пообещала Персефона.

– Я не вижу никакого секс-клуба, – сказала Левка, оглядывая здания, тянувшиеся вдоль тротуара.

Она была права – здесь не было никаких опознавательных знаков клуба «Афродизия». Только ресторан, бар и пустующая постройка.

– Он сзади, – ответил Гермес.

Девушки последовали за ним по темному переулку, который был очищен от снега и присыпан песком – благодаря этому пройти здесь оказалось легче, чем ожидала Персефона.

Клуб был скрыт от глаз посторонних, на нем не было вывески – лишь вход с желтым фонарем над изумрудно-зелеными дверями, возле которых стояли вышибалы. Они проверили их документы и открыли двери. Внутри их встретил мужчина в безупречном черном костюме.

– Ах, мастер Гермес, – произнес администратор. – Добро пожаловать.

– Себастьян, – поприветствовал его бог хитрости.

Взгляд мужчины переместился на Персефону, Сивиллу, Левку и Зофи.

– Вы привели с собой гостей. Женщин. – Себастьян приподнял брови и выглядел удивленным.

Гермес прокашлялся:

– Да. Это мои подруги. Вы наверняка слышали о леди Персефоне. Она скоро выйдет замуж за Аида.

– Конечно, – ответил тот. – Как я мог быть так слеп к вашей красоте. Я не знал, что лорд Аид готов делиться.

– Он и не готов, – ответила Персефона.

Гермес снова прокашлялся:

– А это ее подруги – Сивилла, Левка и Зофи.

– Это честь для нас. Надеюсь, проведенное время доставит вам удовольствие. Следуйте за мной.

Себастьян повел их наверх, и, зашагав рядом с Гермесом, Персефона ткнула его локтем:

– Так, говоришь, ты здесь никогда не был?

– Всего пару раз, – ответил он.

Персефона смерила его взглядом:

– Всего два раза, и тебя здесь уже так хорошо знают?

Он заулыбался:

– Ну что мне сказать? Мои навыки легендарны.

Персефона закатила глаза и ткнула его локтем посильнее.

– Ой! – Он потер бок. – Что? У меня было много практики!

Богиня покачала головой, и в то время как в глубине души ей хотелось рассмеяться, она вспомнила их разговор с Аидом сразу после игры в «Я никогда не». Она все еще училась. Иногда Персефона спрашивал себя, давала ли она Аиду именно то, что ему было нужно, особенно после того, как он завладел контролем в офисе вчера днем. Он был груб и не извинился, когда стал погружаться ей в рот. Они не впервые занимались грубым сексом, и она не впервые почувствовала, что ему нужно нечто большее, чем стандартные позы. Может, этот клуб подкинет ей новые идеи.

Поднявшись по лестнице, они оказались в темном коридоре. Персефона протянула руку, чтобы держаться за стену, и обнаружила, что та мягкая на ощупь – покрытая бархатом. Они миновали несколько дверей с табличками «Чувственность», «Страсть», «Вожделение» и другими, подобными им, пока не дошли до «Влечения».

За ней оказалась кабинка, освещенная приглушенными голубыми лампами, при том что бóльшая часть комнаты все равно оставалась в темноте. Там стояли два огромных черных кожаных дивана, больше похожих на кровати, и скамья с приспособлениями для связывания. На ней также лежала плетка. Персефона, не снимая пальто, вышла на балкончик, где с потолка струился красный свет, окрашивая весь зал в темные оттенки малинового.

Внизу