– Разумеется. Раз уж именно там у Ким была самая сильная реакция.

Он глубоко вздыхает:

– В этой комнате и у меня бегут мурашки.

– Вот поэтому нам нужно сосредоточиться на ней.

Я поднимаюсь:

– Могу помочь вам занести все наверх.

– Нет, – отзывается Мейв. – Предоставьте нам самим это сделать; я предпочитаю, чтобы клиенты ночевали в других местах, чтобы не отвлекаться от работы. – Она бросает взгляд на Ганнибала, который грациозно бродит по кухне. – Да и кота вашего нужно где-нибудь запереть, чтобы его движения не мешали работе оборудования.

– Но я бы хотел остаться и посмотреть, как вы работаете, – говорит Бен. И поворачивается ко мне. – Мы оба хотим посмотреть.

– Предупреждаю, что зрелище будет довольно скучным, – признается Мейв. – В основном придется просто бодрствовать и наблюдать за шкалами.

– А если мы посидим тихо и не будем крутиться под ногами?

– Вы и в призраков-то не верите, доктор Гордон. С чего вы решили остаться? – спрашивает Мейв.

– Возможно, все это полностью изменит мои представления о предмете, – отвечает Бен, но я понимаю, что на самом деле причина в другом. Он хочет понаблюдать за процессом, потому что не доверяет ни приспособлениям, ни методам, да и сами охотники за привидениями вызывают у него подозрение.

Нахмурившись, Мейв постукивает ручкой по своим бумагам.

– Обычно мы так не поступаем. Призраки реже появляются там, где много людей: нас окружают биоэлектрические поля.

– Но это же дом Эйвы, – надавливает Бен. – Разве не ей решать, что и как в нем должно происходить?

– Поймите же, что ваше присутствие может сказаться на любых проявлениях. И я настаиваю на том, что кота нужно запереть.

Я киваю:

– Посажу его в переноску.

Взглянув на часы, Мейв поднимается:

– Через час стемнеет. Пора начинать.

Она направляется наверх, к своей команде, а мы с Беном остаемся в кухне и ждем, когда Мейв отойдет достаточно далеко, чтобы не слышать наш разговор.

– Надеюсь, ты не станешь им платить? – спрашивает он.

– Они не потребовали ни цента. Исследование ради исследования.

– И это единственная причина?

– А какая еще?

Он поднимает глаза вверх – по коридору второго этажа поскрипывают шаги.

– Мне бы хотелось, чтобы ты с осторожностью относилась к этим людям. Они, конечно, могут искренне верить в то, что делают, однако…

– Однако?

– Ты отдала дом в их полное распоряжение. Почему они не хотят, чтобы мы остались понаблюдать?

– Мне кажется, у тебя легкая паранойя.

– Я понимаю, что ты склонна им верить, Эйва, однако все эти медиумы обожают обрабатывать уязвимых людей. Да, ты видела и слышала то, что не поддается объяснению, однако не забывай: тебе совсем недавно пришлось сражаться с бактериальной инфекцией. Кошачья царапина вполне может вызвать такую реакцию.

– Ты хочешь, чтобы я со всем этим покончила?

– Я просто рекомендую тебе быть осторожнее. Ты уже дала согласие, поэтому пусть работают. Но их одних в доме оставлять нельзя. Я побуду с тобой.

– Спасибо. – Я смотрю в окно, где сумерки быстро угасают и переходят в ночь. – Посмотрим, что будет.

С помощью плошки с едой я заманиваю Ганнибала в его клетку-переноску; он не обращает никакого внимания на то, что я задвигаю щеколду, – так глубоко его морда погружена в сухой корм. Мейв, Тодд и Эван устанавливают свое оборудование в разных комнатах дома, а я принимаюсь за то, что умею делать лучше всего: кормить людей. Я знаю, что бессонная ночь пробуждает зверский аппетит; я сделала несколько сэндвичей с ветчиной, сварила десяток яиц вкрутую и большую кастрюлю кофе, чтобы нам всем было чем взбодриться ночью. Пока я выкладывала угощение на блюдо, опустилась темнота.

Бен просовывает голову в дверь кухни и объявляет:

– Они собираются немного приглушить свет повсюду. Говорят, что тебе тоже надо подняться наверх, если хочешь взглянуть на их установку.

Захватив блюдо с сэндвичами, я вслед за Беном поднимаюсь по лестнице.

– И почему нужно везде выключить свет?

– Кто знает? Может быть, так лучше видна эктоплазма?

– Бен, негативное отношение тут не поможет. Так можно навредить результатам.

– С чего бы? Если призрак решит явиться, он и явится, ему не важно, верю я в него или нет.

Когда мы добрались до башенки, я поразилась, сколько оборудования Мейв и ее помощники затащили туда. Я вижу камеры и штативы, магнитофон и штук пять других приспособлений, предназначение которых мне совершенно непонятно.

– Тут не хватает только счетчика Гейгера, – сухо замечает Бен.

– Да нет, один у нас есть. – Эван указывает на приборчик на полу. – А еще мы установили камеру в коридоре первого этажа и другую – в главной спальне.

– А в главной спальне зачем? – интересуется Бен.

– Потому что призрак несколько раз появлялся там. Так нам сказали.

Бен смотрит на меня, и я вспыхиваю.

– Я видела его там пару раз, – признаюсь я.

– Однако исходный пункт сверхъестественного – именно башенка, – говорит Мейв. – Именно там Ким среагировала сильнее всего, так что основное внимание мы сосредоточим на этой комнате. – Она смотрит на свои наручные часы. – Что ж, пора выключить свет. Всем нужно устроиться поудобнее. Это будет очень длинная ночь.

К двум часам ночи мы уничтожили все сэндвичи с ветчиной и вареные яйца, и я четыре раза разливала кофе по термосам. Как оказалось, охотиться за привидениями ужасно скучно. Мы несколько часов сидели в полутьме и ждали, когда же что-нибудь – ну хоть что-нибудь! – произойдет. Впрочем, команда Мейв умудрялась следить за приборами, делать какие-то записи на бумаге и дважды меняла батарейки.

Призрак так и не явился.

Мейв снова кричит в темноту:

– Ау, мы хотим поговорить с тобой! Кто ты? Скажи нам, как тебя зовут.

Горит ярко-красный огонек индикатора на магнитофоне, идет запись, но я ничего не слышу и не вижу. Ни призрачного голоса, отвечающего на вопросы Мейв, ни материализации – тумана эктоплазмы. Ну и дела – мы ждем ответа от капитана Броуди, вооружившись оборудованием за несколько тысяч долларов, а он в эту ночь, разумеется, не выходит на связь!

Проходит еще час, и мои глаза начинают закрываться сами собой. Я дремлю, уткнувшись Бену в плечо, а он шепчет:

– Эй, почему бы тебе не пойти спать?

– Я не хочу что-нибудь пропустить.