Другой особенностью этого парня было то, что никому и никогда не удавалось точно определить его возраст. Борода и очки в толстой оправе делали свое дело: мнения относительно его возраста традиционно разлетались в диапазоне от двадцати шести до тридцати двух лет. На самом деле минувшей весной молодому литератору исполнилось лишь двадцать четыре года.

– Так, дружище, срочно нужно твое мнение, – громко огласил Борисыч, паркуя свое кресло возле правого края Серегиного стола.

– По поводу?

– Как ты относишься к таинственной и прекрасной во всех отношениях фигуре Оксаны Ледневой?

– Кого?

– Да ладно тебе! – Борисыч искренне удивился, округлив глаза.

Его реакции всегда были искренними. Однажды Серега признался, что не читал ни «Кристину», ни «Мизери», ни романы из цикла «Темная Башня» Стивена Кинга. Его бородатый друг и коллега так остро и бурно отреагировал, что Кравчуку стало казаться, будто в этот самый момент он своим невежеством развязал Третью мировую войну.

– Ты сейчас в моих глазах падаешь на дно, Сережа. На глубокое темное беспробудное днище. И даже пробиваешь его своей неинформированностью. Как ты ухитрился не слышать о ней?

– Так кто это?

– Она – та самая, нордически прекрасная женщина, что возглавила Специальную комиссию по расследованию «прецедента Анжелики».

Борисыч достал из кармана смартфон, полез искать что-то в Интернете.

– И по твоим поэтическим эпитетам я делаю вывод, что от дамочки ты в восторге, – хмыкнул Сергей.

– Она просто божественна!

Друг протянул Кравчуку гаджет, на экране которого уже воспроизводился трехминутный ролик.

Миловидная блондинка с педантичной прической каре делала официальное заявление с трибуны перед объективами десятка видеокамер. Она была одета в белые блузку и пиджак, а по внешнему виду девушки не представлялось возможным определить ее возраст. С одинаковой вероятностью Леднева могла оказаться ровесницей Кравчука, а могла быть и постарше лет на десять.

Сергей прибавил звук. Леднева говорила о том, что отечественные эксперты признали запись спасения Анжелики настоящей, признаков монтажа не обнаружено, и теперь предстоит ответственная и скрупулезная работа по установлению того, было ли это все эффектным трюком или же в Москве появился супергерой.

– Ну-у, теперь начнется веселуха, – покачал головой Борисыч. – Сейчас я этому бедолаге ни разу не завидую.

– Почему?

– Почему?! Чувак, ты слышал, что сказала Оксана? Они собираются установить личность левитанта и поймать его!

– Нет, она сказала, что спецкомиссия собирается установить, как провернули трюк с левитацией.

– А это не было трюком.

– Ты считаешь, что люди внезапно научились летать?

– Не люди, а отдельная личность!

– Леднева считает иначе, как я погляжу.

– Пф-ф! – Борисыч закатил глаза. – Чувак, я обескуражен твоей наивностью! Ты правда веришь официальным заявлениям? Это же правительство! Режим! Они там уже давно все знают, но продолжают пудрить нам мозги, чтобы предотвратить панику среди населения!

– То есть они уже все решили?

– Именно! Я не сомневаюсь, что в поисках этого парня по Москве уже вовсю шныряют сотни агентов ФСБ!

Серега запрокинул голову и рассмеялся.

– В таком случае мне остается только пожелать им удачи. Потому что если наш супер-пупер-мачомен не круглый идиот, он затихарится и будет сидеть тише воды, ниже травы.

– А вот ты и не прав! Однажды он уже явил себя миру. И сделает это снова. Ему придется.

– С какой стати?

– С такой, что теперь постоянно будут возникать ситуации, требующие его супергероического вмешательства.

– Какие еще обстоятельства? Чувак, серьезно. Мы не в комиксе. Тут катастрофы не возникают на каждой третьей странице.

– Дело в другом, бро. Подобное притягивает подобное. Это – закон Вселенной. Когда запускаешь маятник, часики начинают тикать. Помнишь, как в «Бэтмене» Нолана: вопрос эскалации. Если есть супергерой – будет суперзлодей. И когда что-то вынудит летуна проявить себя вновь – тогда-то церберы из спецкомиссии его и сцапают.

Сергей молча смотрел на друга. Борисыч, как и в большинстве случаев, был весьма убедителен в своих суждениях относительно устройства Вселенной. После его речей просто невозможно не задуматься о вечном.

Кравчук все же хотел возразить, но их беседу прервала Лика Смирнова. Импозантная девушка – ярко-рыжие волосы, подстриженные «под мальчика», бело-оранжевый свитерок и плотные брюки цвета хаки – вела в «Гикмене» колонку о всевозможном тематическом шмоте. Одежда, аксессуары, украшения, игровые карточки и весь сопутствующий крупным проектам мерчендайз.

В своем направлении Лика трудилась не одна. У нее была помощница – молодая девушка Рита. Вот только Сергей никак не мог припомнить, видел ли он ее в редакции хотя бы раз.

– Серж, поднимись к шефу, – сказала она, спускаясь по лестнице со второго этажа. – Он хочет поговорить с тобой.

– Понял, спасибо, – кивнул Кравчук и повернулся к Борисычу.

Тот хитро улыбался:

– Повышение?

– Я-то откуда знаю…

– Повышение! Верь мне, бро. Паучье чутье еще ни разу не подводило.

Сергей легко взмахнул по ступеням на второй этаж.

В соответствии с исходной планировкой в помещении «Гикмена» никогда не было никакого «второго этажа». Роман Дронов, оформляя аренду зала, изначально обратил внимание на необычайно высокие потолки. Практичный гик трезво рассудил, что негоже пропадать свободному пространству. Въезжая, он нанял бригаду работяг, которые оперативно возвели возле стены деревянную надстройку с лестницей. Там, под самым потолком, основатель «Гикмена» водрузил личный кабинет. Хотя «кабинет» – слишком громко сказано. Просто ничем не огороженное рабочее место на деревянной платформе.

Поднявшись по ступеням, Кравчук оказался на территории шеф-редактора. Стол Дронова размещался в дальней от лестницы части надстройки, общая длина которой составляла около семи метров. Вдоль торцевой стены, по обе стороны от окошка, стояли заполненные книжные шкафы и старый малогабаритный диван, закиданный множеством разноцветных подушек. У всех есть свои маленькие слабости. Вот бесстрашный лидер «Гикмена» коллекционировал забавные подушки, а у вас что?

Сергей застал Дронова за работой. Он что-то сосредоточенно настукивал на ноутбуке, изредка делая пометки в блокноте. Худое, вытянутое лицо, густые темно-русые волосы, очки в тонкой прямоугольной оправе. Темно-фиолетовая футболка и его любимый черный пиджак. Глядя на него, Серега подумал, что Роман был одним из тех людей, которых крайне сложно представить вне работы.