в жизни охотников-собирателей, произошедшим совсем недавно, был не переход к оседлости, а создание артефактов, сохраняющихся достаточно долго для того, чтобы археологи находили свидетельства существования таких поселений или по меньшей мере мест, где люди часто собирались. Самый ранний из известных долговечных образцов архитектуры, и к тому же монументальной, – это Гёбекли-Тепе, расположенный на хребте в Анатолии, юго-восточном регионе Турции. Строительство началось там по меньшей мере 11 000 лет назад, еще до того, как были введены в культуру растения или одомашнены животные. Гёбекли-Тепе, провозглашенный одним археологом «храмом на холме», – это одно из старейших известных религиозных мест[381]. На склоне в виде кругов располагаются Т-образные монолиты из известняка высотой три метра и массой до семи тонн, покрытые рельефами, на которых изображены стилизованные животные: пауки, львы, птицы, змеи и другие, преимущественно опасные виды. Все эти невероятные изображения нанесены простыми кремневыми орудиями. Вероятно, антилопы, часто встречающиеся в этом районе, привлекали в этот уголок охотников-собирателей с середины лета до осени. В ходе археологических раскопок были найдены доказательства того, что Гёбекли-Тепе служил центром для проведения пиров, характерной особенностью которых были первый известный хлеб и пиво, изготовленные из урожая зерна диких злаков[382]. Для того чтобы создать такое огромное сооружение, строители должны были жить недалеко часть года или весь год. Хотя похожие древние сооружения еще предстоит найти поблизости, другие исследователи, работающие в нескольких сотнях километрах к югу, в ходе раскопок обнаружили крепкие дома и сложные головные уборы охотников-собирателей, датируемые периодом 14 500 лет назад, еще до появления Гёбекли-Тепе. Поселения натуфийской культуры доказывают, что жизнь в деревнях и связанное с ней неравенство в статусе появилось задолго до того, как люди достигли успехов в одомашнивании животных и растений. Другим доказательством существования различий в благосостоянии, характерных для жизни в деревнях, являются сложные захоронения недалеко от Москвы, возраст которых составляет около 30 000 лет; одежда людей в этих захоронениях украшена тысячами бусин из бивня мамонта, на изготовление которых, вероятно, потребовались годы[383][384].

Недостаток археологических находок еще более раннего периода использовали, чтобы утверждать, что люди каменного века никогда не вели оседлый образ жизни, более того, у них не было (или почти не было) живописи, музыки, ритуалов, сложного оружия, сетей, ловушек и лодок; возможно, они даже не говорили. Некоторые заявляют, что способность к абстрактному мышлению и сложным умозаключениям появилась у человека в процессе эволюции совсем недавно. Это превращает первых Homo sapiens в некое подобие неуклюжих персонажей комиксов.

Но это не так. За последние 15 лет во время раскопок команда в Пиннакл-Пойнте извлекла значительное количество культурного материала. Во время моего двухдневного визита они откопали ракушки, которые остались от пищи, очаг, на котором этих моллюсков приготовили, кусочки красного пигмента – охры – и лезвие размером с перочинный нож, изготовленное из кварцита. Во всем пласте обнаружили маленькие ножи, изготовленные с помощью нагретого куска силкрита, настолько длинные и узкие, что, вероятно, их использовали исключительно в качестве наконечников копий или дротиков.

Возможно, это простые вещи, но, по крайней мере, мы можем сказать, что люди, наведывавшиеся на этот берег, обладали эстетическим чувством. Уже 110 000 лет назад они начали приносить в пещеру раковины моллюсков кассис и глицимерис – красивые предметы, которые сегодня добывают вдоль берега люди, напоминающие бродяг[385].

Археологическая летопись свидетельствует о том, что с тех пор жизнь Homo sapiens улучшилась, особенно в последние 50 000 или 40 000 лет. Количество и сложность артефактов росли, к ним относятся и выдающиеся рисунки в пещере Ласко, о которых, говорят, Пикассо сказал: «Мы ничему не научились». Кроме того, орудия становились все более совершенными и разнообразными, и их следов оставалось все больше в археологической летописи.

Многие из орудий, используемых современными охотниками-собирателями, вероятно, можно проследить вплоть до тех времен. В прошлом десятилетии археологи нашли в пещере в Южной Африке ряд артефактов, которые были скрыты под землей 44 000 лет и которые бушмены недавнего прошлого, вероятно, сочли бы необходимыми для жизни[386]. Среди сохранившихся предметов есть палки-копалки для выкапывания личинок жуков и клубней, костяные шила, куски древесины с зарубками для ведения счета, бусины из скорлупы страусиных яиц и раковин, наконечники стрел (по меньшей мере один из них был декорирован охрой), смола для прикрепления наконечников стрел к древку и палочка для нанесения яда на кончики стрел. Эти предметы были хорошо знакомы любому бушмену прошлых веков.

Несмотря на то что бушмены недавнего прошлого узнали бы эти предметы, они, несомненно, считали бы их чем-то чужим, то есть относились бы к ним так же, как к орудиям, сделанным другим обществом бушменов, их современников. В действительности древние изделия настолько похожи на изделия бушменов прошлого века, что, вероятно, логично сделать вывод: владельцы этих изделий тоже изготавливали их немного по-разному, и точно так же быстро стали ассоциировать эти варианты с конкретными обществами бушменов тех дней.

Артефакты, найденные в Пиннакл-Пойнте, содержат множество намеков на то, что древние люди, вероятно, стали проявлять интерес к стилистическим украшениям изделий, который обычно ассоциируется с более поздними человеческими обществами. 160 000 лет назад охру (оксид железа) стали приносить в пещеры для обжига в огне. Нагревание служит почти бесспорным признаком того, что охру намеревались использовать для украшения: при нагревании цвет охры становится кроваво-красным. Во всем мире охотники-собиратели, в том числе североамериканские индейцы, такие как чумаш, наносили на свои тела рисунки охрой, которые свидетельствовали об их идентичности. Многие африканцы, включая бушменов, и сейчас это делают. В ста километрах вниз по берегу от Пиннакл-Пойнта исследователи при раскопках обнаружили мастерскую по производству охры с точильными камнями, камнями-отбойниками и пигментом, хранившимся в раковинах морских ушек. В пещере Бломбос также были куски охры возрастом 71 000 лет с процарапанными геометрическими узорами и раковины улиток с просверленными в них дырочками, так что их можно было нанизывать, как бусины[387].

Тем не менее артефакты и условия жизни в Пиннакл-Пойнте и Бломбосе могли показаться крайне примитивными даже бушмену, жившему 44 000 лет назад. Различия между этими периодами доисторической эпохи настолько сильны, что многие антропологи утверждают, что очевидные культурные изменения, начавшиеся в период между 50 000 и 40 000 лет назад, должны были основываться на существенном и довольно неожиданном эволюционном преобразовании. Это утверждение неправдоподобно. Неразумно считать, что «современные» – с точки зрения когнитивных способностей – люди вдруг возникли в этом 10 000-летнем интервале, через много лет после появления нашего вида. Подобное представление равносильно мнению, будто мыслительные способности человека XVIII столетия были значительно ниже наших, раз жизнь людей эпохи начала промышленной революции была убогой и наивной по сравнению с современной[388]. Двое ученых лаконично изложили суть: