– А ты, да именно ты виновата в этом. Ты во всём виновата, если бы не твои слова о ненависти, то я бы не прыгнул в ледяную воду, и она бы… о, вот сюда, – отталкиваясь от стены, передвигается широкими шагами, в которых путаются его ноги, он буквально падает в моё кресло.

– Теперь всё не так сильно кружится, – моргая, добавляет он.

– Ты же не собираешься остаться здесь, верно? Тебе следует лечь спать, – хмуро говорю я, указывая рукой на дверь.

– Спать? Ты с ума сошла? Да во мне столько адреналина. Я хочу двигаться. Хочу трахаться и пить. Прыгать под музыку, – Рафаэль дёргается, но секунда, и он удерживает себя, ухватившись за ручки кресла.

– Лучше посижу, – бормочет.

И это невероятно, что данный наглый субъект разваливается в моём личном кресле, которое выполнено из изумительной тончайшей кожи с тиснёным витиеватым рисунком, а я смотрю на весь этот балаган. Сейчас я не в силах успокаивать взвинченного каким-то веществом неприятного для меня парня, но… у меня есть шанс узнать, что за информацию он выведал у Саммер, и о чём, вообще, они разговаривали.

Затягиваю потуже пояс халата и медленно, с лёгкой улыбкой на губах направляюсь к Рафаэлю. Элегантно опускаюсь на кровать. Он следит за каждым моим движением, покусывает нижнюю губу, явно наслаждаясь моим изменившимся настроем. Но его взгляд голодный, безумный настолько, что это слабо отдаётся в крови желанием продолжать. Не помню, чтобы во мне рождался такой азарт желания ходить по тонкому льду с парнем. Не могу даже найти ни единого похожего инцидента в своей жизни, где я, словно кошка, ступаю аккуратно по ледяной корке, а он стоит, медленно и лениво ожидая нападения, чтобы вместе упасть в пучину.

Мира

– Итак, мон шер, как тебе свидание с Саммер? Я считала, что ты отдаёшь своё предпочтение глупышке, – растягивая слова, интересуюсь.

– Что? – Парень резко поднимает голову и хмурится.

– Свидание… да, да свидание. Нет, какое, на хрен, свидание, ты в своём уме, принцесса? – Он откидывается в кресле, раскидывая в стороны ноги, словно ему что-то мешает между ними. О, я вижу, что ему мешает. Очень такая явная эрекция. Такая прямо выпуклая и…

Дёргаю головой и ужасаюсь из-за своих мыслей. Я не должна туда пялиться, есть Оли, и никаких выпуклостей. Никогда. С меня их достаточно.

– Секс? – Прочищая горло, предполагаю я.

– Прямо сейчас? Без прелюдий? – Удивлённо приподнимает брови и хватается за свою футболку.

– Идиот, не со мной, – закатывая глаза, замечаю на его лице разочарование. – С Саммер. Ты планировал снова с ней переспать?

– Возможно, а, возможно, хотел только увидеть реакцию. Твою.

– Это так много для тебя значит?

– Как и для тебя то, что я встречался с ней. Ты ревнуешь, – самодовольно заявляет он.

– Конечно, у меня же нет других забот, как только думать о нищем и о моей подруге. Интересно, а что она скажет, когда узнает об этом? А глупышка? Хотя мне плевать на твой обман, это даже очень занимательно, увидеть, как жестоко обратится против тебя эта ложь, – наигранно тяжело вздыхаю, сочувствуя ему.

Его взгляд меняется, точнее, меняется его дыхание. Оно рваное. Быстрое. Он злится. Его сильно задевает, когда я напоминаю, кто он такой на самом деле. А мне это нравится.

– Скажи, Мира, а тебе, действительно, так важно, сколько у человека денег? Ты сначала проверяешь его банковскую карточку, затем всех членов семьи, а потом только позволяешь себе поздороваться с ним? – Его тон заторможенный, и британский акцент становится ярче. Но у меня так часто спрашивали это, что я даже не задумываюсь над ответом.

– Я проверяю не его банковскую карточку, а его счета. Их должно быть несколько, обязательно в Швейцарском банке и балансом больше ста миллионов, перспективы и стабильный доход на протяжении хотя бы двадцати лет.

– А тебя не волнует, откуда эти деньги? Откуда они их берут? Может быть, они людей продают или торгуют наркотиками, – слабо возмущается он.

– Совершенно не волнует, – пожимаю плечами.

– То есть корысть – твоя составляющая?

Так, разговор уже движется не в том направлении, в каком мне бы хотелось.

– А твоя? Ты спишь с Саммер, водишь за нос глупышку. Они обе богаты, обе получат солидное приданое, и их избранник войдёт в семью. Это не считается корыстной целью и игрой на чувствах идиоток? – Едко произношу я. И Рафаэль, по идее, должен взбунтоваться, закричать или хоть как-то оскорбиться. Раньше это приводило его в нормальное взрывоопасное состояние, но сейчас он только глубоко вздыхает и, ударяя себя по лицу, не рассчитав силу, кривится.

– Я не такой… мне не нужно всё это, только один единственный шанс, понимаешь? Один, чтобы быть образованным. Мне двадцать четыре, везде получал отказ, потому что я никто, оборванец, и не могу претендовать на бюджет. Меня просто для них не существует, ни для кого не существует. И я не собираюсь соблазнять Флор, не могу, ведь она наивная и ещё очень маленькая. Если у меня есть возможность продлить вот это для неё, то я сделаю всё, что от меня зависит. Мир иной… он грязный и продажный. Я считал, что здесь всё по-другому. Здесь нет жестокости и насилия, здесь светло и уютно, а ничего не меняется. В своём мире я хотя бы не повязан, а в этом… всё запрещено, – его речь, полная горечи и усталости действует на меня самым неожиданным образом. Я вижу перед собой человека, не аборигена, не макаку, не отброса, а потерянного и одинокого парня, ворвавшегося в ад, чтобы надрать зад дьяволу. Мне.

– Тогда, вероятно, тебе следует вернуться в свою жизнь, – замечаю я.

– Ты хоть кого-то любила или любишь? Ты знаешь, что это такое? Нет, скорее всего, нет. Ты и понятия не имеешь, как бывает страшно за будущее тех, кого любишь. Тех, кто зависит от тебя и твоих действий. Тех, кто умрёт, если ты сдашься из-за избалованных деток. Я не могу бросить всё, не могу, – печально качает головой.

– У тебя есть отец, он боготворит тебя, ты для него всё. А я…у меня есть мама и младший брат, ради них я согласился приехать сюда и помочь тебе подтянуть оценки. Твой отец нашёл меня, ради тебя, а я ради тех, кто мне очень дорог, терплю всё, что ты со мной делаешь. И я не сдамся, никогда не сдамся, – уже зло добавляет он.

– Я с тобой ничего не делаю, мон шер. Ты сам выбрал не тех, кому стоит верить, – отвожу от него взгляд.

– Ты думаешь, я кому-то из вас верю? Нет, никому, вы слишком погрязли в смешной власти и в своих деньгах. А мне терять нечего, я или получу образование по-хорошему, или всё же получу его по-плохому. Это зависит от тебя, Мира.

– От меня? Я и так дала тебе возможность не встречаться со мной. Мне не нужна твоя помощь в учёбе, Рафаэль. Я прекрасно могу сама, если этого захочу. Так что живи и радуйся. Но тебе же мало моих добрых поступков и жалости к тебе, ты пытаешься найти то, что никогда не будет тебе доступно. Ты сам лезешь ко мне, и твоё свидание с Саммер говорит само за себя, как и тесная дружба с Белчем. Ты всё вынюхиваешь, чтобы выслужиться перед моим отцом, только вот ничего у тебя не выйдет, – возмущаюсь я.