– Ты игнорировала меня три дня, – его фраза и весёлый тон никак не вяжутся с нормальной реакцией на мои оскорбления.

– Я не игнорировала тебя. Я тебя не замечала, – уточняю.

– Это одно и то же, – весело отзывается он.

– Нет. Игнорировать можно того, на кого ты зла и обижена, чтобы продемонстрировать субъекту свои эмоции и заставить его раскаяться в содеянном. Не замечать, значит, не видеть, вообще, человека. Не думать о нём. Не знать, что он живёт и находится где-то поблизости. Это два разных понятия, – активно жестикулирую, объясняя ему, словно недоразвитому ребёнку, как сильно он ошибается.

– Хм, и в чём же я должен раскаяться? Прости, я, наверное, немного туго соображаю, потому что, увидев тебя на дне бассейна, решил, что твои слова о ненависти и жизни обратились в…в общем, самоубийство. Поэтому я чуть-чуть запутался и хочу знать, в чём обязан раскаяться перед тобой.

Он что, пьян? Замирая, втягиваю в себя воздух, но он забит только вонючими духами Саммер, сладким напитком и мокрым телом.

– Ты под чем? – Спрашивая его, подхожу ближе.

– Бокал вина и какая-то морская хрень.

– Так почему эта хрень привела тебя так рано домой?

Боже, я что, ругаюсь, да ещё и имитирую его интонацию? Что за чертовщина?

Рафаэль улыбается и выглядит, как кто-то очень похожий на меня. Загадочный блеск в глазах, предложение самой докопаться до истины и вонь. Последнее меня вновь злит.

– Оу, полегче, принцесса, ты завелась, – издаёт смешок, чем выводит меня из себя.

– А ну убирайся отсюда! – Толкаю его в грудь, а этот идиот смеётся. Тихо. Зазывно. Убийственно.

– Отправляйся дальше развлекаться с Саммер или с той глупышкой, – ещё один толчок, и, таким образом, теперь он оказывается прижатым к двери ванной комнаты.

– Но лучше утопись, чтобы твоя кожа не издавала жуткий смрад похоти, – напоследок ещё раз мои ладони опускаются на его грудь. И только хочу убрать их, вздрагивая оттого, что позволила себе недопустимое – прикоснуться к нему, как он обхватывает пальцами мои локти, сильнее прижимая мои руки к себе. Стук его сердца отдаётся глухими и быстрыми ударами по моей коже.

– Возможно, я выпил бутылку, чтобы вытерпеть её рядом. Не помню, – поднимаю голову на него. Он серьёзен и, действительно, пьян. Но я не чувствую аромата прекрасного напитка, только вонь Саммер. Она вокруг меня. Она словно заполняет меня собой, и это не позволяет шелохнуться.

– Зачем? Зачем ты это делаешь? – Шёпотом спрашиваю его.

– Ты же игнорируешь меня, а я хочу знать всё. Хочу понять, почему ты тогда это сказала. Почему ты ненавидишь такую жизнь? Кто ты такая на самом деле? Есть ли, действительно, у нас что-то общее? Я хочу знать о тебе больше, чем ты даже сама знаешь.

Его руки скользят по моим и накрывают их, грубее надавливая на горячую кожу под мокрой футболкой. И это примитивное, наглое действие вызывает во мне слабость. Я никогда не чувствовала себя так рядом с кем-то, никогда тембр и знакомый, родной акцент не манипулировал моими ощущениями.

– Я не собирался заниматься сексом с Саммер. Я каждый день жду ночи, ведь в ней ты другая. И я… посчитал, что ты узнаешь о том, с кем я тусуюсь сегодня и разорёшься. Это глупо, да? Но ты реагируешь на меня. Ты следишь за мной, как и я за тобой. Я чувствую твой взгляд везде, где бы ни был. Это изводит меня, потому что именно ты пахнешь опасностью, запретной для меня.

Да он не в себе! И я не в себе, раз позволяю ему удерживать меня так близко. Раз задерживаю дыхание, когда его рука тянется к моему лицу, а я продолжаю слушать, как резко и гулко бьётся человеческое сердце.

– Что ты скрываешь? Какую боль ты пережила, Мира? Почему заставляешь себя быть такой? Ты не похожа на Саммер или на Флор. С тобой всегда что-то приключается, а я… мне нравится спасать тебя. И ты пугаешь меня. Ведь постоянно бояться, что вернусь и найду тебя едва дышащей, ужасно. Не надо этого делать, пожалуйста. И, кажется, я перебрал, – он оступается, и его пальцы проходят по моим губам, оставляя отпечаток, вспыхивающий моментально.

Но мои руки, лежащие на груди Рафаэля, не позволяют ему упасть вперёд, и я, применяя силу, вновь толкаю его, отчего он ударяется о дверь всем телом и затылком, издавая долгий болезненный стон.

– Так, тебе надо в свою комнату. Ты не понимаешь, какую чушь несёшь, – серьёзно произношу я. Рафаэль распахивает глаза и обиженно поджимает губы.

– Ты была на дне бассейна. Ты могла умереть, – словно это довольно веская причина, чтобы находиться здесь.

– Я плаваю с детства, мон шер. И прекрасно знаю, когда нужно подняться на поверхность, чтобы глотнуть кислорода. Я так думаю, это моё нормальное состояние и никаких мыслей по поводу… хм того, что ты предположил, у меня нет, – отпуская его, делаю шаг назад.

– Хорошо. Нет, действительно, хорошо, когда тебе хорошо, мне тоже хорошо. Мне чертовски хорошо, – его губы растягиваются в пьяной улыбке, и он медленно сползает на пол.

– Эй, эй, не смей, – угрожающе выставляю палец, но Рафаэль уже вытягивает длинные ноги и издаёт губами звук, похожий на лошадиный фырк.

– Что со мной? Я выпил не так много, чтобы голова кружилась. И я… моё сердце. Мира, послушай, ну же, послушай моё сердце, оно быстро-быстро бьётся, и я… – он замолкает, прикладывая ладонь к груди, и странно дёргает головой, как будто слушает музыку.

Галлюцинации. Резкая смена настроения. Там, в бассейне, когда он держал меня в кольце своих рук, то не выглядел таким потерянным и пьяным. Он даже мог разумно соображать. Но действие алкоголя в геометрической прогрессии возрастает в его теле. Не только алкоголя, я думаю.

– Мон шер, скажи, ты отлучался из ресторана в туалет или принимал какие-то таблетки? – Опускаясь на колени, между его раскиданных ног, привлекаю к себе несфокусированный взгляд.

Его брови вопросительно изгибаются, а через секунду на губах снова появляется широкая улыбка.

– Понятно, это всё бесполезно, ты под кайфом, – вздыхаю я.

– Ладно, сможешь дойти или доползти до своей комнаты? Ты же понимаешь, где сейчас находишься? – Делаю ещё одну попытку вразумить его и позволить очнуться.

– Мне хорошо. И я хочу что-то выпить. У тебя есть виски или водка? Лучше последнее, – с надеждой интересуется он.

– Нет, у меня не водится алкоголя, и тебе он сейчас противопоказан. Мне придётся попросить Оли помочь тебе…

– Ни черта, поняла? Я не желаю видеть этого смазливого, отвратительного и уродливого дружка, ясно? – Рафаэль яростно шипит и упирается ладонями в пол, чтобы подняться.

– И, вообще, со мной всё хорошо… со мной всё прекрасно. Вино забродило, и я… – ему удаётся коряво подняться, но его ведёт в сторону, и он, как мячик, ударяется о стену плечом и скулит. Подавляю смех, наслаждаясь его болью.

– Не вино виновато в твоём состоянии, мон шер, – произношу я, поднимаясь на ноги. Поворачивает ко мне голову и чмокает губами.