Я глубоко вдохнула, по ощущениям я словно ныряла на задержке дыхания, но воздуха не было. Я закашлялась.

Где-то вдали с безнадегой в голосе выл кот, до меня не сразу дошло, что это Швинн. Шкура белого медведя больше не блистала белизной, из ее центра валил едкий черный дым.

Я не видела Анкхарата. Не видела остальные две стены и камины в них. Только огонь и дым.

И в этом разбушевавшемся огне, когда пришлось уже по-настоящему задерживать дыхание, я вдруг увидела его.

Тигра.

Неандерталец склонился над искоркой, которую раздувал собственным дыханием из комка сухого мха. Его била сильная дрожь. Волосы лежали на плечах и вдоль спины, с них ручьем текла вода. Где-то вдали тоже капала вода, отдаваясь эхом.

Пещера.

Асгейрр не соврал, Тигр был здесь, в Нуатле. И даже, может быть, рядом. Но почему он вернулся? Почему стал беглецом, скрывающимся в пещерах? Откуда в нем столько страха и чего он боится? Огонь чувствовал исходящий от него ужас.

Тигр терпеливо раздувал искорку, склонившись над ней, но из мшистого клубка тянулась лишь струйка серого дыма. Искра не могла разгореться. Силы пламени против влаги были неравны.

Вдруг рядом с Тигром проревело какое-то животное. Он вздрогнул, но не пустился в бегство, он знал, что хищник рядом. Он боялся его. А еще он знал, что разводить пламя запрещено, но он продрог до самых костей, он устал, ему просто хотелось ощутить хоть немного тепла…

Это не понравилось тем, кто находился рядом с ним. Конечно, дым выдал его. Тьма вокруг дикаря вдруг обрела руки, ноги и стала темнокожим человеком в пятнистой шкуре леопарда. Сверкнули мощные белые зубы, темнокожий заорал и бросился на Тигра. Но сначала он растоптал и расшвырял по земляному полу пещеры остатки мха…

И я перестала его видеть. Тьма обступила меня. С головой укрыла душным горячим одеялом, под которым, бывало, лежишь в детстве из последних сил, а дышать уже нечем, но ты лежишь, терпишь, а когда уже захочешь вырваться, вдруг теряешь край этого одеяла, мечешься под ним, а дышать-то нечем…

Вода жалила холодом. Она лилась за шиворот, заливалась в глаза и мой открытый рот. Я вздохнула и закашлялась, на этот раз поперхнувшись каплями дождя. Дождь? Откуда в доме дождь?

Легкие горели огнем. Перевернувшись на бок, я долго откашливалась, когда что-то кольнуло мою ладонь.

Швинн тыкался в мою руку носом, а кололись его усы.

Я здесь, мальчик, здесь, просто сил нет. Я шевельнула пальцами руки, чтобы коснуться его, но вместо мокрой шерсти дотронулась до человека, лежащего рядом. Тот никак не отреагировал.

Я собрала все силы в кулак, чтобы перевернуться на живот. Увидела вокруг себя внутренний двор. Огонь охватил пирамиду. Горела деревянная мебель и перекрытия, метались черные тени людей, порыкивал недовольный из-за дождя тигр.

Дождь мешал разглядеть лицо человека передо мной, сил встать на ноги не было. Я поползла к нему на пузе, загребая грязь руками.

И оказалась права. Это был Анкхарат.

По его лицу сбегали струи дождя. Он не дышал.

Меня учили оказывать первую помощь. Учили так, чтобы от зубов отскакивало, несмотря на шок и травмы, которые может заполучить в аварии велосипедист.

Но, когда я коснулась его груди, мои руки все равно дрожали.

Давай, Анкхарат, давай. Ты вытащил меня из огня не для того, чтобы умирать самому. Давай! Даже Асгейрр выжил! Ты должен быть сильнее!

— Анкхарат!

Дождь и ревущее пламя заглушили мой крик. Вдох. Выдох. Прекрасное далёко, мы так не договаривались. Не будь ко мне жестоко, слышишь? Только не сейчас… Только не сейчас!

Я касалась холодных губ, снова и снова, снова и снова.

Давай, очнись, Анкхарат, очнись… Давай!

Он закашлялся. Я помогла ему перевернуться на бок. Это потребовало от меня стольких усилий, словно я поднимала в одиночку гранитную плиту надгробия. Обессиленная, я коснулась лбом его плеча.

Сотрясавший его кашель стал сходить на нет. Анкхарат высвободил руку и прижал меня к себе, не говоря ни слова. Мы оба смотрели, как медленно, слишком медленно стихает пламя.

Позже, когда он помог мне подняться на ноги, к нам вышла Зурия. Она была бледна, ее вел за руку мастер кожевник.

— Если бы… нас было двое жрецов, было бы проще, — тихо объяснила она.

Анкхарат обнял ее за плечи. Она сделала невозможное, не дала распространиться огню на другие, стоящие впритык к горящей пирамиде дома.

Мне было стыдно смотреть им всем в глаза. Все это было из-за меня и моей горячности. В очередной раз.

Зурия слабо кивнула мне и сказала:

— Бывает.

На большее она сейчас была не способна. Кожевник повел ее в дом. Я посмотрела на Анкхарата. Он взял меня за руку и повел через левую пирамиду к горячим источникам. Самое то в этот зверский холод. Я дрожала от холода и пережитого страха, пока шла за ним по темному лесу. Пирамида уже не горела. Швинн тенью следовал за нами по пятам.

Внутри на источниках света не было.

— Я сам, — сразу предупредил Анкхарат.

Да огню больше слова не скажу. Хватит с меня.

Он зажег кремнем два масляных светильника и спустил вниз к воде. Я спустилась следом. Швинн при виде лестницы фыркнул и растянулся у входа. Выставили стражу, что тоже неплохо. Учитывая то, что огонь показал мне…

Раздевшись, Анкхарат первым опустился в воду. Я нырнула следом, наслаждаясь обволакивающим теплом. В нос ударил уже привычный серный запах. Я устроилась на плече Анкхарата, ожидая, что он устроит мне проволочку. Еще бы, спалила к чертям родовое поместье вместе с военными трофеями. Короче, все, что нажито непосильным трудом…

Но Анкхарат спросил:

— На каком языке ты говорила?

А проклятье, я говорила с огнем на русском? Вот где собака порылась.

— Это язык моих предков.

Не всех, но хотя бы большей части из них.

— Я, конечно, знал, что ты умеешь приказывать огню…

Ну да, незабвенный ритуал Матери.

— Но я и не предполагал, что ты умеешь разговаривать с ним, — он взял меня за подбородок и взглянул в глаза. — Жрецы долго учатся этому, Айя.

— Знаю. Я больше не буду.

Он неожиданно улыбнулся.

— Будешь, — услышала я. — Будешь, иного выхода скоро может и не быть. Что ты видела? Что тебя так разозлило?

Я рассказала ему про Асгейрра и его избранницу. Анкхарат помрачнел.

— А потом? — спросил он. — Ты открыла глаза, я уже оттащил тебя от камина, но ты вдруг уставилась в пламя невидящими глазами.

— Я видела Тигра.

— Того дикаря? — он сузил глаза. — Асгейрр был прав.