Примечание*

* - Кала Матри - Черная Мать

Смех все еще звучал, разносился эхом.

А у Леры был шок. Она обернулась, не веря своим ушам.

Ледяной волной пролетел ропот, потом зал застыл в напряжении, и воцарилась тишина. Захри и Саха разом подались вперед, а Далгет словно окаменел на месте, и вокруг него заклубилась магия. И все уставились на большой арочный проем, откуда должны были появиться последние гости.

Первым показался мужчина - и сразу столкнулся с ней взглядом.

Замер, словно споткнулся. Секундное замешательство. А потом она увидела, как меняется его лицо. Как исчезают из взгляда насмешка и презрение и на смену им приходит понимание. Сожаление, досада?

Но Лера уже слышала ВСЕ. До последнего слова.

Объедки за Камалем? Это было настолько отвратительно, что ее чуть не вывернуло.

А мужчина попытался удержать зрительный контакт, шагнул вперед...

Поздно! Сказанного не воротишь.

Она повернулась к нему спиной.

Лера уже поняла, что это и есть Такар, глава рода Янтарных Нагов. Последний из гостей, тот, кого ждали. И что из всех этих Золотых, Радужных, Красных и Синих гадов, приползших отравить им праздник, этот - самый опасный.

Не скрывающийся и не знающий берегов ВРАГ.

Но самое глупое, неприятное и обидное заключалось в том, что встреться они при иных обстоятельствах, он мог бы понравиться ей с первого взгляда.

Мужчина лет тридцати трех. Высокий, по-звериному гибкий и стройный, опасный, мощный. Он чем-то напоминал льва. Та же стать. Густая пшеничная грива ореолом вокруг широкого скуластого лица. Светлая, теплого оттенка кожа, широкий прямой нос, яркие губы, янтарные глаза.

Это была чуть грубоватая, типично мужская красота. Но какая-то горячая, живая, как будто в нем заключен огонь. А его сила ощущалась на расстоянии.

И сейчас эта сила двигалась к ней через зал.

Она слышала, как низко шипит Захри, как шумно дышит напрягшийся Саха. Каменный, застывший и холодный Далгет рядом, а вокруг него дрожит маревом магия - как свивающиеся смертельные кольца.

Шаги. Все ближе. Наконец мужчина замер в нескольких шагах.

И повисла пауза, потому что приветствовать его никто не спешил. Спустя несколько мгновений тот же голос, что обливал ее грязью, произнес:

- Приветствую тебя, ДалгетХан, глава рода Черных Нагов, и твою ИматАани Валерию. Рад поздравить вас со свадьбой.

Молчание в ответ. Тяжелое, густое, хоть ножом режь.

А вокруг все замерли, словно в стазисе. И Лера вдруг поняла, что от жуткой кровавой драки их удерживают только... Проклятые традиции. Идиотские законы гостеприимства, делающие гостя неприкосновенным, покуда он в доме!

Гость странно хмыкнул, а затем проговорил:

- Чем я могу заслужить прощение хозяйки?

Однако тон сменился, стал серьезным.

- Своей смертью! - выплюнул Саха.

А тот словно того и ждал. Презрительно хмыкнул и протянул:

- Готов ответить. Но с тобой я не буду биться, белый мальчик из рода Черных Нагов.

Саха побледнел и резко дернулся вперед, как будто ему нанесли смертельное оскорбление.

- И с тобой тоже, второй брат.

Теперь Такар издевался уже над Захри. И яда в голосе было даже больше. Потому что по сути Захри не уступал Далгету ни в чем, и такое пренебрежение было хуже пощечины. Волна черного гнева, пришедшая от Захри, буквально хлестнула по нервам.

И Лера вдруг отчетливо поняла, что происходит.

Сказать такое ДалгетХану, в его доме. Унизить его самого, его братьев и жену. Теперь уже полноправную хозяйку этого дома. Облить всех грязью. Объедки за Камалем... Судя по тому, какой ропот вдруг пошел от Синих, Камаль ошивается где-то рядом?

Надо быть совсем без головы. Или настолько уверенным в своей силе, что... Нет, глупостью здесь не пахло. Это была провокация. Чтобы заставить Далгета биться насмерть.

Ах-ха-ха... Холодом залилось сознание.

Далгет ведь очень силен. И неудобен, потому что его не прогнуть и не подмять! Ярким сполохом всплыли в сознании слова Сахи:

«Слишком многие хотят свалить Далгета. Так хотят, что готовы хвосты свои отгрызть. А ты его единственное уязвимое место».

Вот, значит, как! Вот почему Янтарный опоздал и прибыл к самому началу. Чтобы появление было наиболее эффектным, а оскорбление несмываемым. Еще и Камаля с собой притащил.

Боже, как Лера была зла! Надо было спасать ему жизнь?! Поистине, доброта наказуема! Но кто-то же все это координировал, кто-то подгадал момент... Кто из них? Нигмат? Радужный, Красный? Или Синие? Выгнать бы их всех сейчас к чертовой матери!

Ах да, традиции. Но это ведь теперь и ее дом, не так ли? И она единственная в этом зале, кому плевать на традиции. Настолько плевать, что в ушах молотками стучала кровь.

Ошибки смывают кровью?

Нет. Не смерть. Унижение. Равное, несмываемое. При свидетелях.

По губам Леры скользнула нехорошая улыбка. Она повернулась лицом к Янтарному и проговорила, глядя на него;

- Мне не нужна ваша смерть. У нас все-таки праздник.

А у того что-то ответное вспыхнуло в глазах. Какое-то чувство. И этим он еще больше ее разозлил.

- Достаточно будет, если вы просто встанете на колени.

Мужчина резко дернулся, как будто она его ударила, и на мгновение прикрыл глаза тяжелыми веками.

На колени он, разумеется, не встал, но унижение было полным. По залу пополз шепоток священного ужаса. Не привыкли к тому, что женщина может разговаривать? Нонсенс? Привыкайте!

Лера снова отвернулась. И тут наконец подал голос ДалгетХан.

- Конечно, ответишь, - проговорил он безэмоционально. - Я буду биться с тобой, Такар. Но завтра. У нас как раз поединки.

Ей хотелось взвыть от бессильного бешенства.

Потому что их все-таки спровоцировали! Словно почувствовав, что она на грани, Далгет взял ее руку, поцеловал в ладонь. Положил к себе на локоть и так же холодно и безэмоционально продолжил:

- Гости уже заждались. Представляй свой клан, я вижу, в нем появился кое-кто новый. И пора за столы.

***

По залу сначала пронесся ропот, а потом воцарилось гробовое молчание. Теперь все глаза были направлены на гостя. И пока тот приходил в себя, переваривая собственное унижение, ДалгетХан воспользовался паузой, чтобы...

Наверное, это можно было бы назвать разговором, скорее, мысленным контактом. Он взглянул Лере в глаза, и слишком многое было сейчас в его взгляде. Благодарность, восхищение, какая-то болезненная жажда. И приказ больше не вмешиваться.