— А ты электростанцию построить сможешь? — заинтересовался Алексей Валентинович.

— Изловчимся как-нибудь.

— Вы изловчитесь и в первую очередь Охлобыстину отыщите, — посоветовал Андрей. — Электростанция здесь, по-видимому, есть. Может, и телефон имеется. Судя по нарядам, здесь весьма широкие временные допуски.

Мариэтта с сарказмом поинтересовалась:

— Вы, гражданин начальник, по длине юбок определяете?

Андрей в очередной раз решил призвать личный состав к порядку, но тут из-за забора вылетел огрызок яблока и чуть не стукнул Генку по макушке. Отделение принялось ругаться, в ответ из-за забора вылетела чурка. Пришлось отойти по улице подальше.

Алексей Валентинович негодовал:

— Хамье! Между прочим, в советской школе учили, что при царизме простой народ весной голодал и роптал.

— Вот и ропщет, — пробурчал Генка. — Хорошо, что за булыжником ему лень нагнуться.

Согласованно свернули к реке. Город как-то внезапно закончился. Впереди тянулись луга, блестел на солнышке пруд. Команда вышла на дорогу и в некотором недоумении зашагала среди невысохших луж. В молчании двигались с час. Рюкзаки потяжелели, но то чувство, что успело окрепнуть с начала функционирования «КП-29», упрямо подталкивало Отделение вперед.

— Уж не промахнулись ли мы? — наконец засомневался Андрей и посмотрел на усадьбу, стоящую поодаль от дороги.

— Туда-туда, — подтвердила Мариэтта, подкидывая на плечах свой художественно заплатанный рюкзак. — Нужно было извозчика взять.

— Устала? — хмыкнул Генка. — Ножками полезнее. Быстрее хорошую форму наберешь.

— Не устала. Просто сейчас мы училку заберем и домой двинем. А лошадки здесь красивые, — пояснила Мариэтта. — Я лошадей с детства люблю.

— А лично я не люблю уставать как лошадь, — намекнул Алексей Валентинович. — Пришли, так чего ждать? Командуйте, Андрей Сергеевич.

— Значит, все уверены, что Охлобыстина там? — Андрей кивнул на усадьбу.

— Естественно, — удивился Алексей Валентинович. — Иначе чего мы сюда шагали? Мы же спаянная команда.

Молодая часть команды переглянулась с некоторым сомнением. Спаиваться с Беркут-Томовым хотелось лишь до определенных пределов.

До усадьбы оказалось еще прилично. Поднимаясь по наезженной дороге, Андрей оглянулся. Со склона холма Москва казалась совершенно сувенирной. Маковки церквей, домишки и сады, река — лубок. Но бойкий лубок, раз огрызками пуляют. В общем-то, красиво и благостно. Остров столичного града, вокруг архипелаг монастырей, деревенек, усадьб, рощ и перелесков. Красиво, но не жизненно. Одним словом, «Фата».

На дорогу выбрался мужик с мешком на спине. Шагал деловито, целеустремленно. Андрей посоображал, как начать, спросил:

— Братец, что за усадьба такая ухоженная?

— Так, барин, известное дело, — крыши-то на флигелях уже весной перекрыли. Поместье отставного капитана Ильи Ильича Белобородова. Вы к их высокоблагородию будете?

— Нет, братец, мы художники-передвижники, — Андрей тряхнул рюкзаком. — Пейзажами балуемся в часы, свободные от государевой службы. Для души и моциона полезно.

Про моцион мужик, оказавшийся дворовым этого самого Белобородова, вполне понимал. Видимо, гуляли городские баре по здешним живописным холмам частенько. Посоветовал идти на Комаров холм, оттуда самый боголепный вид на Воробьиные горы. Между делом Андрей поинтересовался: не прибился ли кто за последний месяц в усадьбу? Мужик очень удивился. В усадьбе порядок истово блюдут, и кошке лишней не дозволят появиться.

Прошли мимо рощи, до усадьбы оставалось всего ничего, и мужик заторопился. Сказал, что ждут в поварской, и трусцой двинул вперед.

— Что будем делать? — спросил Андрей. — Вваливаться незваными и интересоваться, не у них ли поселилась злая училка-гувернантка? Так, вероятно, не делается.

— А как делается? — поинтересовалась Мариэтта.

— Нужно подойти, сослаться на какого-нибудь знакомого. Наплести что-то про чудесные пейзажи, модные вернисажи, князя N, барона С, вот потом…

— Потом спросить, не приблудилась ли сумасшедшая дура? — Мариэтта насмешливо выпятила губу.

— Действительно, Сергеич, что тут сложности городить? — сказал Генка. — Это ж не секретная информация. Тем более если Жиловна у них застряла, они нам ее вернут. Связанную. И еще на извозчика денежку отстегнут.

— Вы забываете, что Охлобыстина вернулась домой и собрала вещи. Следовательно, приют она нашла. И даже какие-то знакомства завела, если учитывать предполагаемое появление Транслятора. Может она здесь гувернанткой устроиться? Или сиделкой-приживалкой? Читает вслух какие-нибудь «Русские ведомости» хорошо поставленным голосом.

— Скорее, ее живодеркой возьмут, — убежденно сказала Мариэтта.

— Живодерки должны быть красивые, — мечтательно заметил Генка.

— Что вы за чушь здесь несете?! — возмутился Алексей Валентинович. — Смотрите, какой дом! Какой сад! Роща великолепная. Дворовые постройки. Сразу видно, истинно русская душа с любовью и рвением все это возводила. Чистота дворянской идеи, не испоганенной всякими революциями и бесовщиной-распутинщиной. Здесь нужно учтиво, сердечно…

— Может, вы им родственник? По дворянским корням? — ехидно спросила Мариэтта. — Или они с бывшими партийными дворянами знаться не захотят?

— Я из коммунистов вышел по зову сердца, — укоризненно заметил Беркут-Томов. — Тебе этого не понять, поскольку…

— Завязывайте дискутировать, — приказал Андрей. — Нас встречать идут. Не иначе как мешочник донес про подозрительных художников-передвижников.

Навстречу поспешно двигались ядреная девка в ярком сарафане и крепенький лысый мужичок.

— Ой, да что ж вы встали, господа художники?! Пожалуйте в дом. Барин уж самовар велел ставить. Просит честь оказать. Пожалуйте, пожалуйте… — говорливая девка кланялась в пояс, тряся толстой косой. Мужик тоже кивал и истово кланялся.

Андрею стало неудобно. Ему давно никто не кланялся.

— Надо идти, — прошептал Алексей Валентинович. — Иначе не по-людски. Обидятся.

Девка с мужиком двигались впереди, часто оглядываясь. Девка трещала что-то про пирожки с курятиной, про крыжовенное варенье и какой-то «кяхтинский» чай.

— Я чай из натурального самовара сроду не пила, — хрипло уведомила коллег Мариэтта.

Просторный двор открылся, когда прошли короткую тополиную аллею. У дома торчал порядком полинявший гипсовый грифон. Дом, при ближайшем рассмотрении, оказался под стать древнему мифическому животному. Глухо лаяли запертые собаки. Во дворе гостей встречали уже трое, правда, не на парадных ступеньках, а у дверей левого флигеля. Бородач в чистой нарядной рубахе пробасил что-то про дорогих гостей. Миловидная девица смущенно улыбалась. Третья тетка… Андрей не сразу опознал в статной женщине искомый объект. Все-таки фото и видео не дают полноценного представления о человеке. Отставной завуч Охлобыстина оказалась довольно-таки интересной женщиной. Раньше впечатление портило выражение лица. Брезгливая гримаса педагога, раз и навсегда уверившегося в неблагодарности человечества. Нельзя сказать, что ныне Нина Ниловна выглядела счастливейшей из смертных, но ее вытянутое лицо выражало вполне объяснимое, хотя и сдержанное любопытство. Когда встретилась взглядом с Андреем, коротко кивнула: