– Меня радует, что я взял от неё самые лучшие качества!

– Где Михас?!

– Сейчас разрыдаюсь! Ты вдруг вспомнил, что у тебя есть такой сын?! Что, неужели, ради нас ты отвлекся от своей жажды власти и многочисленных жен?! Надо же, великий Рамир почтил нас своим присутствием! Я сказал ближе к делу!!! – оскалившись, прорычал Камиль, сверкнув вспыхнувшей огненной яростью, в наливающихся тьмой глазах.

– К делу говоришь?!! Что ж, …ты опозорил свой клан, выродок! Я знал, что ты станешь бунтарём ещё тогда, когда моя жена, рабыня из клана воды опузатилась тобой! Всю свою ненависть твоя несчастная мать вложила в тебя, а я тебя проклял! И за свой поступок, обесчестивший наши устои – ты будешь казнен!!! – Рамир брызгал слюной и дрожал от ярости.

– Я опозорил?! – Камиль вскинул голову и нагло усмехнулся. – А я думаю, что воину не делает чести окружать себя натасканными собаками и прятаться за их спинами! Разве что он трус!

В ответ Рамир дико взревел, но Камиль потешаясь над его безудержно рвущимся гневом, продолжил:

– Выйди против меня, Рамир один на один, и я покажу тебе, что своё мастерство я тоже унаследовал явно не от тебя! Мне противно думать, что такая трусливая крыса, как ты – мой отец!

– Что он делает? – испугано прошептала Лала, стоя рядом с Алишером.

– Нарочно злит его, – приглушенно ответил молодой вожак, – Хочет быстрой смерти.

А Рамир в это время рычал, выплевывая слова, глядя на ненавистного сына:

– Я не стану марать о такую грязь как ты, свой меч! Ты сдохнешь опороченный навеки! Я смою этот позор твоей кровью, а потом разделаюсь с той тварью из людского рода!

– Не хочу тебя разочаровывать, да видно придется. Девушка уже мертва, я сам убил её, чтобы она не досталась твоим живодёрам. А вот прежде чем убить меня – ряды твоих псов значительно поредеют! Ну, Рамир, спусти их с цепи!!! Я жду! – в горящих глазах Камиля зажегся решительный блеск, веющий холодом смерти. До этого, никто ещё не побеждал Камиля, кто выступал против него один на один, двое, трое, и даже четверо против него. Воины Рамира ощутили запах своей гибели, идущий от кудрявого вольфгара, владеющего своим сверхъестественным мастерством – убивать.

***

Тара повернулась спиной к стороне, в которой исчез Камиль. И вдруг застыла от боли, растекающейся жгучим ядом по венам. Дыхание перехватило. Трава, деревья, цветы, небо и солнце – враз стали серого цвета. Сердце начало отбивать беспокойный всё нарастающий барабанный ритм. Случилось что-то страшное! Мимо неё вихрем промчалась смерть! «Он в опасности!» – вот что пыталось кричать её сердце. Так вот что было спрятано в глубине его глаз – смертельная боль! Он знал! Нет! …Нет!!!

Со всех ног Тара бросилась бежать к поселению, словно оседлав собственный страх. Из ворот Криленда показались трое всадников, дорогу которым перегородила всполошенная девушка.

– Слезай! – скомандовала она одному воину, в нетерпении стягивая его силой.

– Что случилось? – удивленно пробормотал тот, узнав в смертельно бледной девушке их проводника. Но разъяснять она и не собиралась. Вскочив в седло, Тара галопом бросилась в сторону селения вольфгаров.

– Покорись и безропотно прими свою заслуженную смерть! Ты вольфгар, сын вольфгара, и в последний свой час, будь достоин своего народа! – взревел Рамир. – Преклони колени, звавшийся моим сыном, и пересеки границу смерти с честью, не проливая крови своих собратьев!

– Нет, – на глаза Камиля пеленой наполз ужас, – только не это, – прошептал он, не слушая отца. До его слуха донесся топот копыт. – Тара! – одними губами прошептал он, случайно встретившись глазами с Алишером.

Пегий конь, поднимая облако пыли, ворвался в селение и, промчавшись через него, замер, издав истошное ржание перед собранием вольфгаров. И как только его ноша соскочила, обезумевшее от страха животное рвануло прочь из логова хищников.

Взгляды абсолютно всех вольфгаров приковались к хрупкой рыжеволосой девушке, опрометью кинувшейся к Камилю.

– Решил умереть без меня?! Не выйдет! – с горечью выкрикнула Тара, окинув любимого умоляющим взглядом. – Неужели ты думал, что сможешь обмануть моё сердце?!

– Что ты наделала, Тара?! – шепнул Камиль с неисчерпаемой болью, снова заглядывая ей в глаза. Ведь он думал, что уже больше никогда их не увидит, но видно злой рок решил с ним ещё поиграть. – Кто-то из нас должен был остаться жить, чтобы помнить. А теперь у нас даже нет надежды на это. Уходи! Немедленно! Скройся в лабиринте, я прошу, я приказываю тебе. Я прикрою, беги отсюда! – срываясь на крик, выпалил он.

Но Тара уже пристально смотрела на Рамира, загородив собой Камиля. Она смотрела в лицо тому, кто так часто преследовал её в кошмарах, вот кому принадлежало это искаженное ненавистью лицо – отцу её любимого мужчины.

– Я хочу просить прощения у вашего клана, за то, что …полюбила вольфгара. Все здесь знают, что я никогда не желала вольфгарам зла! – громко произнесла она. Камиль закрыл глаза и обессилено покачал головой. Случилось самое худшее, что могло было быть – теперь ему действительно придется самому лишить её жизни, прежде чем палачи отца убьют их обоих.

А Рамир во все глаза смотрел на эту отчаянную бледную девчонку, и в его памяти всплыла другая картина из прошлого: «Однажды в лесу, он встретил такую же рыжую женщину на сносях. Она умоляла его не трогать её, смотрела на него вот так же, завораживающим, затягивающим в серый омут взглядом, в котором горел твёрдый стальной блеск, чудом заставивший его тогда подчиниться ей». И сегодня Рамир точно был уверен, что эта девушка – её дочь. Только в этот раз его волю уже никто не сломит, чтобы не задумали эти коварные существа!

– Послушай меня, вожак. Это я во всем виновата, накажите меня! Его пощадите! Я отдам за Камиля свою жизнь, только позволь ему исправить свою ошибку. Я молю тебя оставить ему жизнь! Ведь он твой сын, твоя кровь, пощади его, прошу! Это я, дрянь, из рода человеческого опорочила ваши устои, я силой заставила Камиля быть со мной. Он сопротивлялся, а я использовала сильную магию. Он ни в чем не виноват, даже сейчас он сам не свой. Убьешь меня, и твой сын станет прежним, чистым перед вольфгарским народом, и преданным своему отцу. Обрати свой суд лишь против меня одной!

– Нет, этого не будет! – Камиль сделал шаг, и теперь он закрывал её от освирепевшего предводителя. – С чего ты взяла, что он заключит с тобой сделку?! Он теперь с радостью прикончит нас обоих! Никакой ошибки в моём поступке не было, и девушка врет! Слышали все? – крикнул он отцу и собравшимся вольфгарам. Камиль обернулся и выхватил цепочку, висевшую у неё на груди, на которой болтался черный кристалл. – Это всем известный алантин! Вряд ли кто-либо в нашем клане имеет этот драгоценный камень, но каждый бы жаждал заполучить это сокровище. Алантин не изменил свой цвет – значит, нет никакой магии. И не было никаких чар и насилия. Тара наговаривает на себя, чтобы как-то спасти меня. Но ты Тара, просто не знаешь моего отца – его не тронет ни угроза, ни мольба. Теперь-то я могу сказать уже не скрывая – я люблю эту девушку! Вот в чём правда. Я искренне, всем сердцем люблю Тару! И раз она здесь – я буду драться вдвое ожесточеннее. Ты пугаешь меня смертью, Рамир, но даже после смерти я буду любить её, вечно пороча твой род! Никогда, слышишь, никогда мой призрак не позволит тебе забыть о нас! – гневно и с наслаждением бросил Камиль, заводя Тару себе за спину.