Они кружили по гостиной, опрокидывая столики, нанеся другдругу по паре-тройке легких ударов, но ни одному пока что не удавалось зацепитьпротивника серьезно. Их уже не пытались разнимать – все остальные отступили вуголок, лишь время от времени увещевая словесно. Что никакого результата невозымело – где уж там, затаенная взаимная неприязнь наконец-то прорваласьвеликолепной дракой с молодецким уханьем, хриплыми оскорблениями сквозь зубы ирасчетливыми ударами…

– Прекратить немедленно!!!

Петрусь нехотя остановился, опустил руки, сверкая глазами наманер мифического зверя василиска. Сабинин тоже отступил – у дверей гостинойстоял Кудеяр, а за спиной у него, в коридоре…

…А за спиной у него, в коридоре, с непроницаемым выражениемлица взирал на русские народные забавы не кто иной, как мсье Шарль Лобришон сосвоей неизменной орденской ленточкой.

– Эт-то как понимать?

– Товарищ Кудеяр, я…

– Молчать!

К некоторому удивлению Сабинина, Петрусь покорно умолк – да,впрочем, было отчего: лицо Кудеяра потеряло всякие признаки цивилизации, ставшияростной звериной маской. Такого отца-командира можно было испугаться. Такойтолько и мог держать в узде разудалую юную вольницу…

Это моментально прошло, Кудеяр стал прежним, невозмутимым инепроницаемым.

– Я вернусь через пару минут, – громко, внятнопроизнес он в пространство. – Если к этому времени зала не будет приведенав порядок, а водка не вылита в клозетную чашку…

Развернулся на каблуках, взял Лобришона под локоток, что-тоему сказал, и оба вышли. Оставшиеся принялись поднимать перевернутые стулья, Ихуважение к отцу-атаману простиралось настолько далеко, что Федор, вздыхая, унесдве полные бутылки водки в направлении ватерклозета – поступок дляроссиянина нелегкий, свидетельствовавший о нешуточной силе самопожертвования…

Кудеяр, как и обещал, вернулся быстро. К тому времени всеследы неприглядной стычки были ликвидированы, а оба ее участника стояли всторонке от остальных с особенно постными физиономиями.

– Хороши, – сказал Кудеяр холодно. – Устроилисюрприз при иностранном товарище, который в нас должен видеть людей серьезных исолидных… Р-разойдись! С каждым поговорю потом индивидуально… Николай,останьтесь.

Оглашенные печальной журавлиной вереницей потянулись квыходу. Когда они остались одни, Кудеяр уселся за ближайший столик, поманилСабинина:

– Присядьте. Уж вам-то должно быть особенно стыдно – вылюбого из них старше. Связались с сопляком… Что тут у вас произошло?

– Да глупости, – примирительно ответилСабинин. – Не сошлись во мнениях касательно методов обращения с женскимполом… Что это за авантажный господинчик?

– Французский социалист, – рассеянно ответилКудеяр. – Приехал по серьезным делам, к серьезным людям, а вы тут передним устроили цирк с французской борьбой… Что меж вами двумя происходит?

– Ничего особенного, – сказал Сабинин. – Не понравилисьдруг другу, вот и все. Бывает. Но я вас заверяю, Дмитрий Петрович, что впредьтакого не повторится… Потому что я, простите, намерен великодушно просить у васразрешения поселиться в другом месте. Живут же по частным квартирам иблизлежащим гостиничкам человек восемь студентов… Я уже и подыскал квартирку,неплохую, на улице князя Меттерниха…

Он во все глаза следил за лицом собеседника, но видел, чтоупоминание об улице Меттерниха оставило того совершенно безразличным, невызвало ни малейших ассоциаций или подозрений.

Он усмехнулся про себя: породистое, волевое лицо мсьеКудеяра сейчас выражало крайне сложную и противоречивую гамму эмоций: вздумайкакой-нибудь гений переложить это на музыку, подобрав для чувствсоответствующие ноты, то-то какофония получилась бы, раздирающая уши…

«Ну что же, – подумал Сабинин с легкойнасмешкой. – Еще один печальный пример того, как сердечные дела, роковыестрасти туманят рассудок и вредят делу. Ох, как хочется верить, что с самимникогда такого не случится…»

– Вы там намереваетесь жить… не один? – спросилКудеяр, глядя в сторону.

– Да вот, так вышло… – сказал Сабинин.

Воцарилось долгое, неловкое молчание.

– Так уж вышло, Дмитрий Петрович, – повторилСабинин, стараясь, чтобы его голос не звучал извинительно – с какой стати, вконце-то концов? – Так вы мне разрешаете переехать на частную квартиру?Тем более у меня здесь возникли… неприязненные отношения кое с кем из жильцов,вы сами видели, до чего дошло дело.

Кудеяр поднял голову:

– Ну что же, не могу вам ничего запрещать, здесь ведьне тюрьма и не исправительное заведение. Но послушайте моего совета, будьте с нейосторожнее. Здесь нет какого-либо оттенка личных чувств, я искренне о васзабочусь, как о неплохом товарище, с которым, хочется верить, мы еще поборемсярука об руку… Быть может, вам сейчас кажется, что перед вами раскрылись новые,более заманчивые перспективы, но, честное слово, связываться с эсерами я бы вамне рекомендовал…

– Чудак-человек, а кто вам сказал, что я собираюсьвстать под их знамена? – воскликнул Сабинин. – Ну, войдите в моеположение, я же не могу грубо отталкивать очаровательную женщину, проявившую комне столь явный интерес. – Он умышленно говорил сейчас с нескрываемойразвязностью, хладнокровно причиняя собеседнику боль. – Я нормальныймужчина, в конце концов, а она прелестна… Уж вы-то меня понимаете лучше, чемкто бы то ни был…

– Избавьте меня от таких деталей, – нервно сказалКудеяр.

– Да бога ради, бога ради! – кивнулСабинин. – Я вам просто пытаюсь доказать, что вовсе не намерен совершать изменуи переходить под другие знамена. Вот, кстати, вы при необходимости сможетепоговорить с господами эсерами достаточно твердо?

– Они вас все же вербуют к себе?

– Полное впечатление, – сказал Сабининуверенно. – Известная особа денно и нощно меня пропагандирует самымвульгарным образом. Я устал уже слушать, сколь храбры и могучи эсеры, лучшие насвете террористы и просветители народа… и сколь ничтожны социал-демократы,пережевывающие свой сухой и обветшавший марксизм, как корова – жвачку. Вы необижайтесь, я ведь не от себя говорю, а чужие слова передаю.

– Вот даже как… – тихо, недобро промолвил Кудеяр.

– Именно так, – подтвердил Сабинин. – Знали бвы, какой я подвергаюсь пропагандистской обработке, глядишь, и всерьезпосочувствовали бы вместо того, чтобы питать недоверие… Между прочим, онаговорит, что сюда вскоре приезжает сам Суменков… неужели моя скромная персонаспособна заинтересовать великого террориста?

Кудеяр грустно усмехнулся:

– Опасаюсь, их гораздо более интересуют те деньги, чтовы все же можете получить…

«Отлично, – весело подумал Сабинин. – Похоже, ятебя должным образом завели развернул в нужную сторону. Ты их уже тихонечконенавидишь, господ эсеров…»