И сказал:

– Я сам прекрасно все понимаю. И потому вынужденпоставить вопрос открыто и прямо: вы способны при необходимости с нимипоговорить по душам? Выразить возмущение столь откровенной и беззастенчивойвербовкой ваших сподвижников у вас под носом?

– Будьте уверены, – сказал Кудеяр, неколеблясь. – Как только возникнет такая необходимость. Существует такаявещь, как межпартийные товарищеские суды… Так просто я вас эсерам не отдам…если только вы сами проявите достаточную твердость.

– Не сомневайтесь, – заверил Сабинин иподнялся. – За вещами я еще пришлю… Всего наилучшего, и, ради бога, прошуво мне не сомневаться…

Выходя в ворота, он подумал: с этой стороны все обстоитотличнейшим образом. В душе Кудеяра посеяны и пышным цветом расцвели плевелывульгарного недоверия и злости. Если возникнет такая необходимость, он вблаженном неведении устроит эсерам грандиознейшую сцену, так что с этогонаправления тылы прикрыты. Вот если бы только…

– Добрый день, господин Трайков!

– О господи, – сказал Сабинин со вздохом. –Комиссар, вы меня преследуете, словно бравый гвардеец – смазливую горничную…

– Совершенно неуместное сравнение, по-моему, –сухо сказал молодой комиссар Мюллер. – Что это вы столь игриво настроены?

Он выглядел осунувшимся и невыспавшимся, под глазами лежалиявственные тени: ну, конечно, высочайший визит, полиция с ног сбилась…

«Интересно, а если рассказать ему все? – мелькнула вголове у Сабинина шальная мысль. – То-то подпрыгнул бы…»

А что дальше? Предположим, комиссар пошлет засаду… а гдегарантии, что террористы не прознают об этом заранее? Путем какой-нибудь хитройслежки, путем своих информаторов в полиции – почему бы таковым не оказаться?Нет, никому сейчас нельзя доверять…

– Я вас задержу ненадолго, – сказалкомиссар. – Пойдемте, вам в какую сторону? Прекрасно, потому что мне влюбом случае по дороге… Господин Трайков, я прочитал ваш отчет, данный вчера наявочной квартире. Это небезынтересно, не скрою. И все же он меня во многом неустраивает.

– Думаете, я от вас что-то утаиваю?

– Вполне возможно, – спокойно сказалкомиссар. – Исключать нельзя… Вы касались лишь, если можно так выразиться,умственных аспектов. Образ мыслей, сочинение теоретических трудов, агитационныхброшюр, переброска через границу литературы и типографских шрифтов… Меня сейчасгораздо больше интересует террористическая сторона дела.

– Полагаете, там есть террористы?

– Уверен, хотя доказательств вроде бы и нет, –сказал комиссар. – Одна ваша девица, застрелившая средь бела днядобропорядочного торговца, чего стоит… У меня есть сведения, что в глухихокрестностях города порою происходят странные взрывы. Что через третьих лицзакупаются подозрительные химикалии и вещества, пригодные для производствабомб. Увы, ни одна из этих ниточек не приводит к клубку… Известно вам что-либоо… подобном?

– Вынужден вас огорчить, – пожал плечамиСабинин. – В жизни не слыхал ни о чем, что имело бы какое-то отношение… Вытак и не спрашивали в свое время, а сам я не говорил… Но вот теперь – самоевремя. Понимаете ли, комиссар, я в этой среде – новичок, мне рассказываютдалеко не всё, в главные секреты не посвящают. Я не лукавлю. Хотите послушатьмою историю, длинную, но любопытную? В современных пьесах такие предложениязвучат сплошь и рядом – «присядьте и послушайте мою историю»…

– Мне некогда, – сказал комиссар то, чего Сабининот него и ждал. – Нет времени выслушивать вашу биографию, как бы она нибыла интересна… Вот послезавтра – пожалуйста. Когда все хлопоты будут позади.Пока что я еще раз вас спрашиваю… и прошу отнестись к моим словам с величайшейсерьезностью: известно вам что-то о террористической деятельности здешних вашихземляков?

– Отвечаю как на духу: представления о таком не имею.

– Ну, смотрите, – сказал Мюллер устало. – Выи не представляете, насколько я буду на вас зол, если выяснится, что вы меняобманываете. И сколько неприятностей я вам тогда смогу причинить… Всего хорошего,господин Трайков.

Он вяло кивнул и, не оглядываясь, пошел вперед. Проводив егозадумчивым взглядом, Сабинин ощутил легкий укор совести – симпатичный молодойчеловек, что ни говори, и что-то он определенно то ли почуял, то ли пронюхал.Вот только подозрения его смутны и неконкретны, выписывает круги, как хорошаягончая, тщетно пытаясь взять пропавший след… но придется ему и дальшепредаваться этому пустому занятию…

Выйдя из почтовой конторы, он не стал терять времени:опустился на ближайшую лавочку, распечатал письмо от славной тетушки Лотты ипрочитал его внимательнейшим образом.

Надо же, кто бы мог подумать… Честное слово, и в мыслях небыло… Вообще-то, логично и объяснимо…

Тщательно сложив письмо, сунул его в конверт, спрятал вовнутренний карман пиджака, вскочил с нагретой полуденным солнцем скамейки ибыстрым шагом направился в сторону улицы князя Меттерниха. Не столь уж близкийконец, но он не хотел брать извозчика, праздно сидеть в экипаже неподвижнойкуклой – нервное напряжение и, что греха таить, азарт требовали выхода вдвижении…

У него так и не было пока что своего ключа от входной двери– Надя не отдала, преподнеся некую убедительную ложь, которую он принял схристианским смирением: ну, конечно, о н и, хоть и сделав его мнимым хозяиномквартиры, стремятся застраховаться от разных случайностей…

Пришлось звонить. Надя открыла очень быстро. Пропуская его вприхожую, посмотрела что-то очень уж укоризненно. Словно и не радоваласьприходу верного любовника.

– Случилось что-нибудь? – безмятежно спросилСабинин в полный голос.

Она сделала недовольную гримаску, шепнула на ухо:

– Я же тебя просила не давать никому этого адреса…

– Я и не давал, – так же шепотом ответилСабинин. – За одним-единственным исключением, уж не посетуй… – Ивдруг замолчал, оторопело уставился на нее: – Что, ко мне кто-то…

– Ага, – сказала Надя с напускнымбезразличием. – Там тебя в гостиной некий старый друг дожидается…

Прямо-таки ворвавшись в гостиную, Сабинин уставился на сидевшегоза столом мужчину – элегантно одетого, несколькими годами его старше, в золотыхочках. Сначала едва не кинулся к нему с распростертыми объятиями, но помедлил,сказал с расстановкой:

– Что-то я даже и не пойму, славный мой, то ли на шею ктебе броситься и облобызать троекратно, то ли браунинг достать и патрон в стволзагнать…

– Тёма! – укоризненно воскликнул гость,приближаясь к нему как раз с распростертыми объятиями. – Ну что же ты,право? Я тебе все объяснял в письмах…

– Объяснял-то объяснял…