– Бога ради, если ты в состоянии. Это даже пикантно –на какое-то время почувствовать себя вульгарной содержанкой. Можешь считатьменя испорченной, но я сегодня ночью буду холодна, пока ты мне не сунешь закорсаж мятую ассигнацию…

– Мне такой оборот дела нравится, – сказал он,принимая игру. – А если я тебе суну за корсаж несколько смятых ассигнаций,ты не станешь тянуть до ночи?

– Не стану, сударь, – проворковала Надя, прикрывглаза длинными ресницами. – Мы, порочные особы, на такие знаки вниманиязавсегда отзывчивы… Нет-нет, ни шагу в мою сторону, вы, сластолюбивый субъект!Немедленно к нотариусу!

…Домовладельцем оказался не австрияк, а польский пан пофамилии Доленга-Колодзей («Из тех самых Колодзеев!» – заявил он с апломбом припервом знакомстве так, словно весь свет, не говоря уж о заезжем болгарине, повиненбыл знать славных Колодзеев словно «Отче наш»).

Впрочем, если не считать шляхетной спеси касаемо герба иславной истории, во всем остальном пан Доленга-Колодзей оказался вполнеприятным человеком – полнокровный толстяк, несомненный кутила и жуир, велевшийподать шампанского, едва Сабинин переступил порог нотариальной конторы. И егонотариус был ему под стать – необъятный пан Марушевич, напоминавший одного изперсонажей комических лент американского синематографа, толстяка Фатти.

Вот только сумма, запрошенная этими обаятельными толстяками,на взгляд Сабинина, превосходила разумные пределы. О чем он не преминулсообщить вслух – с надлежащей дипломатией, конечно.

– Помилуйте, пан Константин! – воскликнулКолодзей, воздевая пухлые руки. – Цена, пан Марушевич не даст соврать,зависит от рыночного спроса… черт возьми, потомку славных Колодзеев как-то инеудобно даже швыряться этими торгашескими терминами, но что поделать, есливремена меняются, двадцатое столетие на дворе… Вы же не лачугу у нас торгуете, ясновельможный!Дом расположен в прекрасном месте, в респектабельном квартале, вы знаете, чтопо улице князя Меттерниха непременно проедет завтра его императорскоевеличество с эрцгерцогом? Да-да, я вчера обедал с местным полицейскимкомиссаром, и он поведал совершенно недвусмысленно… Только пусть это покаостанется между нами: вы же понимаете – меры безопасности, августейший приезд,пусть и краткий, совершенно неофициальный… Я надеюсь, вы полностьюблагонадежны? Все-таки я вам сдаю квартиру на улице, по которой проследует такойкортеж…

– Можете быть спокойны, панове, – сказал Сабинин,извлекая визитную карточку комиссара Мюллера. – Думаю, этот господин неоткажется засвидетельствовать мою полную благонадежность.

– Вот и прекрасно. – Пан Марушевич словно бы невзначайположил карточку в бумажник. Нотариус есть нотариус. – Мой хозяинсовершенно прав, пан Константин, – квартира великолепна. Вместо того чтобытесниться послезавтра в уличной толпе, вы будете наблюдать проезд императора ссобственного балкона…

– Это, конечно, привлекает, – серьезно сказалСабинин. – Правда, насколько я знаю, согласно тем же мерам безопасностиокна и балконные двери будут наглухо закрыты…

– Ну и что? Вы будете стоять у окна с бокаломшампанского в одной руке и сигарой в другой. Окна там огромные, что из того,что они будут заперты? Скажу вам по совести, пан Константин: ваше счастье, чтовы – болгарин. С немца, а уж тем более с москаля, мы взяли бы еще больше…

– Скажи уж, Игнаций, содрали бы побольше! – гулкорасхохотался Колодзей, подливая в бокал Сабинина искрящейся живительнойвлаги. – Немца и москаля ободрали бы – ух! С полным нашим шляхетнымпочтением! А с вас, брата-славянина, мы и берем-то сущие пустяки… Детишкам намолочишко, ха-ха-ха! Ну, ударим по рукам, пане ласковый? А то охотникинайдутся!

– По рукам, – решительно сказал Сабинин. Инебрежно добавил: – Если квартира так хороша, что же прежний владелец от нееотказался?

Удар был нанесен мастерски – на брыластой физиономии панаКолодзея мелькнула растерянность. И у Сабинина осталось впечатление, чтонотариус мгновенно наступил патрону на ногу под столом.

Как и подобает опытному крючкотвору, Марушевич опомнилсяпервым:

– Ну что поделать… Этот пан получил большое наследствои решил, что наш городок отныне для него слишком провинциален. Разорвал договори уехал в Вену…

– А, понятно… – кивнул Сабинин. – Что ж,панове, начнем скучную возню с бумагами?

При первом упоминании об улице князя Меттерниха он ничегоеще не подумал тревожного, просто отметил в уме: любопытное совпадение. Однаков лежавшем перед ним договоре найма черным по белому значилось: «…квартираномер восемь в принадлежащем господину Доленга-Колодзею владении, доме подномером семь…»

Вот теперь ему пришлось собрать в кулак всю волю ипритворство, чтобы сидеть с совершенно равнодушным лицом, обмакивая перо взаботливо придвинутую Марушевичем хрустальную чернильницу с круглой бронзовойкрышечкой…

…Он тихонечко выбрался из постели, где сладко подремывалаутомленная бурными ласками красавица, – сцена из французского романа, чертпобери! – накинул атласный халат и на цыпочках вышел в гостиную.

Сумрак уже сгущался, но пока что в комнате было достаточносвета, чтобы уверенно передвигаться по ней, не зажигая огня. Взяв со столапортсигар, он закурил и уселся в кресло, глядя на стену так, словно надеялся,что его пытливый взгляд способен ее ощупать и простукать.

Он уже изучил планировку квартиры, старательно ее обойдя,что вполне естественно для нового жильца, к тому же беглеца в чужой стране,вдруг ставшего временным обладателем столь уютного обиталища. И теперь могсказать с уверенностью: только эта стена соприкасается с квартирой номерпятнадцать. Только через эту стену и никак иначе могли попасть в восьмуюЛобришон с компанией.

Однако никаких потайных ходов, скрытых дверей усмотреть неудалось. Стена как стена – обита новехонькими, синими с золотом обоями,украшена парочкой посредственных картин, к стене придвинут столик с пустойхрустальной вазой, а еще возле нее стоит высокий, почти под самый потолок,весьма старомодный dressoir[37] – внушительное сооружение,массивное, невероятно тяжелое даже на вид, черного дерева, с полками,уставленными книгами и бронзовыми безделушками. Такое впечатление, словно бынекий почитатель старины заказал изготовить это чудовище по чертежам ушедшихвеков… а вот книги и безделушки тут, откровенно говоря, совершенно не к месту.Тут бы стоять либо посуде, либо ценным вещам, как в старину и полагалось. Негармонирует мебель с тем, что на полках расставлено…

Руки чесались исследовать дотошно и внимательно этогомонстра. Если потайная дверь в квартиру за стеной существует – а так оно иобстоит, ручаться можно! – то расположена она за dressoir и нигде иначе.Вполне возможно, это сооружение снабжено скрытой пружиной, позволяющей егоотодвигать без труда. Другого объяснения попросту нет.