Страшно. Больше всего пугает то, что к этому я могла бы привыкнуть. И приготовилась привыкать.

— Алиса? — Вспыхнувший в гостиной свет не режет глаза, потому как до полной темноты ещё далеко. Обеспокоенный Андрей гораздо ближе. — Ты в порядке?

Опустившись на корточки, он смотрит на меня снизу вверх, красивый, терпеливый… любимый? Да. Иначе сейчас не раздирало бы меня желание обо всём забыть и просто промолчать.

— Как всегда.

Как всегда истеричка. Потому что стоит Андрею оглянуться, и он заметит стекло на полу кухни. Сегодня у него заметно поубавилось посуды. Но он смотрит только на меня и от этого хочется кричать в голос.

— Ты очень красивая, — мягко улыбается он. Знаю, Ян, помнится, тоже оценил. — Сходим куда-нибудь поужинать?

— Я не хочу есть.

— А чего хочешь?

Опустить на твою голову стоящую недалеко вазу, но сегодня я хорошая девочка. Пытаюсь ей быть.

— Ты меня любишь? — Пусть в его глазах недоумение, это не мешает Андрею говорить:

— Больше жизни.

Вот только чьей? Больше моей жизни? Той, которую он хочет перестроить сообразно своим представлениям.

— Ты мне врёшь?

— Да. — Самое смешное то, что он даже не спрашивает, с чего меня всё это интересует. Доверие, но какое-то кривое. — Когда зову обедать, а везу к ювелиру. Когда говорю что на работе, а в это время покупаю тебе подарок. Когда делаю вид, что не ревную.

— Ты спал с Гараншиной? — Вопрос заставляет Андрея нахмуриться.

— Алис, ты серьёзно?..

Нет, шучу.

— Ты трахался со своей секретаршей?

— Боже упаси! — искренне открещивается он. В этот раз действительно искренне и на мгновение мне становится легче.

Нет, конкуренции я не боюсь, но это значило бы мгновенный и бесповоротный разрыв. И говорить дальше было бы не о чем.

— Тогда зачем ты приказал ей сдать меня налоговой?

Мой взгляд встречается с его и Андрей встаёт. Медленно оглядывается. Наступает на осколок бокала, кажется, винного. Мрачно оборачивается, изучая мои руки, но я не идиотка, чтобы раниться стеклом. Вот ранить других — да.

Отвернувшись, задумчиво изучая результат моей уборки, Андрей молчит. Молчу и я. Знаю, что даю ему время придумать миллион и ещё одно достоверное оправдание, но не могу с этим ничего поделать.

Сердце заходится как припадочное, а я дышу по счёту. Оправдайся! Скажи, что всё это ложь! Я готова поверить в неё, но не в то, что и ты меня предал!

Под ботинками Андрея трещит то, что не добилось моими стараниями. Обычно после улицы мы разуваемся, но сегодня особенный во всех отношениях день.

— Ты злишься. — Наконец, констатирует Андрей, оказываясь по другую сторону кухонного острова.

У нас даже планировки почти одинаковые.

— Нет. — Вся злость ушла на посуду, оставив мне сожаление, разочарование и боль.

— Ты не хочешь меня видеть? — он опирается о столешницу, не отводя от меня напряжённого взгляда.

— Я не понимаю, — я задумчиво качаю носком туфли. — Не понимаю, как можно быть такой лживой лицемерной сволочью. — Невесело хмыкнув, он устало трёт руками лицо.

— Алиса…

— Знаешь характеристику точнее? — Этим же носком отбросив особо крупный осколок тарелки, когда-то бывшей одной из моих любимых, я встаю и иду в спальню.

— Ты не ушла. — Андрей следует за мной и опирается плечом о косяк двери. — Это значит, что ты можешь остаться?

— Остаться?..

— Простить.

— А зачем? — Зло сбросив туфли, я иду к шкафу. Ближайший ко мне костюм летит на пол. — Мне надоело. Ты не отрицаешь, не оправдываешься, не делаешь ничего, чтобы объяснить! В Багдаде всё спокойно, да? Так получи своё спокойствие!

Второй, третий, четвёртый, его костюмы планируют на пол, а мне не хватает звона разбитого стекла. Без него никакого удовольствия.

— Что тебя не устраивало?! Как… — Стоит закончиться костюмам, и я отчаянно зарываюсь рукой в волосы. — Как, вообще, тебе в голову пришла эта кретинская мысль? Ты же… ты не такой!

— Как? — криво усмехнувшись, переспрашивает Андрей. — Я расскажу тебе как. — Он подходит вплотную, не боясь пресс-папье, лежащего на расстоянии вытянутой руки. Бросаюсь вещами я метко. — Только сначала доведу до бессильной ярости, чтобы ты не понимала что происходит. Не знала, что нужно сделать, чтобы любимая женщина хотя бы раз тебе просто доверилась. Чтобы пожаловалась. Чтобы призналась, что не справляется и попросила помочь!

— А! — издевательски взмахиваю руками я. — Так это ты меня сломать решил? Сделать из меня вечно жалующуюся принцессу, которая даже задницу себе подтереть не может?! Так это не по адресу, — цежу сквозь зубы. — Хоть весь город на меня натрави, я скорее сдохну, чем признаюсь в бессилии!

— Послушай себя! — удержав меня за плечи, рявкает Андрей. — Алиса! Я люблю тебя! Я жить без тебя не могу! Я сделаю для тебя всё, но что я снова слышу? — разжав руки, он отходит к окну. — Да, я виноват, с твоей колокольни так точно. Виноват, что надеялся однажды вечером ощутить твою голову у себя на плече. Что надеялся услышать о твоих проблемах от тебя, а не от твоего отца. Что надеялся доказать тебе собственную состоятельность как мужчины! Мужчины, а не просто регулярного и удобного любовника!

Невозможно. Такое ощущение, что я попала в дешёвую мелодраму, где все проблемы могли решиться в первой серии единственным откровенным разговором. Могли, но герои предпочли накручивать слона вокруг мухи.

— Ты идиот?! — без сил осев на кровать, я давлюсь нервным смехом. — Ты… Да я впервые в жизни призналась, что люблю кого-то, а ты всего лишь удобный любовник?! — С истерическим смешком я прячу лицо в ладонях. Но тут же отнимаю руки, глядя на повернувшегося ко мне Андрея снизу вверх. — Подожди, то есть машина это не помощь. Вот эта вся сантехника, электрика, подожди-подвези это не помощь. Вызов сушки опять же… Только не говори, что и квартиру затопил тоже ты? — сжав челюсти, Андрей молча смотрит на меня. Финиш. — Господи, да что со мной не так?! Почему именно мне так не везёт с мужиками?

Из всех самым нормальным оказался Кир и это пугает, потому что он