– Какой номер?

– Последний входящий.

Найд принёс мне чашку кофе. Я сделал вид, будто не заметил, что он налил полчашки и себе. Набрал номер, отхлебнул крепкого горького напитка.

– Михаил, что во фразе «не звонить» было тебе не ясно? – произнёс голос в телефоне.

Удивительно, но несмотря на резкость фразы, тон был очень дружелюбным, располагающим. Сразу хотелось извиниться.

– Здравствуйте, Представитель, – вежливо сказал я. – Это не Драный Лис. Это Денис Симонов. Тот, кто отдал вам вирус суперветрянки, может быть, помните? Мы не знакомы лично, но мне кажется, что тот поступок должен вызывать у вас симпатию.

– Доброе утро, Денис, – всё тем же дружеским тоном сказал Представитель. – Конечно же, я знаю вас и ценю то, что вы сделали для народа кваzи. К сожалению, у нас сейчас очень напряжённая ситуация, время для разговора не лучшее.

– Как раз сейчас нам очень необходимо встретиться и поговорить, – сказал я. – Вчера было рано, а вот завтра будет поздно.

– Хорошо, – сказал Представитель. Он, похоже, не тратил лишнего времени на споры и уточнения. – Вы в предоставленной вам квартире? Я отправляю за вами машину.

– Я буду не один, – сказал я.

– Понимаю. До встречи, Денис.

Я вернул телефон. Зачем-то посмотрел на наручные часы, будто на экране телефона их не было. И сказал:

– У вас есть время умыться и быстро что-нибудь съесть. Мы едем в Зимний.

– «У вас»? – повторил Михаил.

Я вздохнул.

– А я предпочту потратить это время на звонок одному питерскому знакомому из несуществующего международного круга влиятельных людей. И в порядке доброй воли рассказать о произошедшем. Скорее всего, они и так уже всё знают, но немного поддержки при случае мне не помешает.

Не знаю, почему Представитель решил устроить свою резиденцию именно в Зимнем дворце, да ещё и в Малахитовой гостиной, где когда-то заседало Временное правительство России. И как он выпросил у сотрудников Эрмитажа и функционирующих ещё в ту пору городских властей этот зал – тоже ума не приложу.

Музейные работники – они же совершенно особые люди. Даже когда они становятся кваzи, то почти все возвращаются к прежней работе. У них как при жизни мономания, так и после смерти. Им платят крошечные зарплаты, они половину выходных и отпусков проводят в своих музеях, но стоит только покуситься на какой-нибудь зал или экспонат – всё, начинаются петиции, протесты, голодовки и жалобы.

Но Представителю они помещение в Эрмитаже выделили, что по уровню невероятности близко к восстанию покойных.

Впрочем, Представитель особо не шиковал. Весь его управленческий аппарат разместился в Малахитовой гостиной и Белой столовой. Аналогия была столь прозрачна, что первое время его называли «Временным Представителем».

Но нет ничего постояннее временного. Теперь он был просто Представитель, говорящий от имени всех кваzи России и ряда сопредельных государств. В США был свой кваzи-президент, в Германии кваzи-канцлер, в Китае кваzи вообще права голоса не имели и все как один состояли в коммунистической партии. У нас Представитель от государственных функций всячески дистанционировался, при каждом удобном случае подчёркивал, что он российский гражданин, несколько раз в году бывал в Москве на приёме у президента – в общем, вёл себя так, что даже чрезвычайно бдительная к двоевластию и сепаратизму российская власть не имела повода придраться. В бюрократических бумагах он значился «министром по делам кваzи-живущих». Однако если говорить начистоту, Представитель был именно президентом мёртвых, благоразумно не требующим президентских почестей и прав. Совершенно рядовой и неприметный человек, при жизни бывший мелким чиновником в провинциальном городе, стал де-факто вторым по влиятельности в государстве.

Симпатичная живая секретарша провела нас анфиладой комнат в один из самых знаменитых залов дворца. Больше всего это походило на приватную экскурсию – мы прошли мимо нескольких групп туристов, среди которых выделялись две китайские экскурсии, беспрерывно фотографирующие полотна и залы, миновали несколько охранников, нырнули в служебный вход – охраны там не было, но секретарша открыла старинную дверь электронным ключом, и вошли в Малахитовую гостиную.

На самом деле она вовсе не зелёная, как можно подумать из названия. Малахитом в ней отделаны только колонны и отдельные декоративные элементы – вазы, камины, пилястры. Основными цветами тут были белый и золотой, стены из белого мрамора и пышная позолота. Я раньше здесь не был и с любопытством огляделся, ища ту самую малахитовую стенку, в которой растворилась героиня сказа Бажова, оставив на полу драгоценности.

Увы, похоже Бажов в Зимнем дворце тоже не был. Малахитовой стенки не наблюдалось. Вот и верь после этого писателям…

Ладно. Будем считать, что стенку снесли от греха подальше. К чему царям такие стенки, сквозь которые могут шастать сверхъестественные сущности?

Наша странная компания в этих интерьерах выглядела неуместно. Михаил в старомодном костюме, мнущий в руках шляпу, Настя – одетая слишком по-деловому, я с мачете – которое даже не потребовали сдать, и Найд с рюкзачком, куда он запихнул куртку «на случай, если дождь пойдёт».

У одного из высоких окон, выходящих на Неву, торжественный интерьер гостиной был нарушен. На роскошный паркет был постелен ковёр (впрочем, если приглядеться – это был настоящий восточный ковёр ручной работы, может быть, даже антикварный). На ковре стоял письменный стол (не компьютерный, слава Богу, но и никак уж не творение мастера Габса), на столе ноутбук и аккуратно сложенная стопка бумаг. Кресло было кожаным, большим, удобным, но тоже не подходящим к дворцовым интерьерам.

А вот кваzи, сидящий в кресле перед столом, Зимнему дворцу вполне соответствовал. Кожа его была скорее серовато-бирюзовой, чем серо-голубой. Может они с течением времени мимикрируют под окружающие интерьеры? Всё-таки Представитель бо́льшую часть времени проводил на работе, в Малахитовом зале.

Представитель был в деловом костюме, но галстук был надет очень свободно, пиджак небрежно свисал со спинки старинного стула. Бледно-голубая рубашка-оксфорд, на руке дорогие, но не помпезные часы «Улисс Нардин». В общем – правительственно-бюрократический дресс-код. Я вдруг заметил, что выглядывающие из-под брючин носки у него неожиданно яркие, выламывающиеся из общего цветового ряда. Маленькая отдушина делового человека, надеть трусы и носки безумной раскраски…

Это было трогательно. Ничего не могу с собой поделать, это действительно была такая умилительная, почти человеческая деталь!

И никаких пауз Представитель делать не стал. Не воспользовался возможностью ещё несколько секунд изучать открытые на ноутбуке документы, черкануть подпись на бумаге, в общем – продемонстрировать нам, как он занят и как неуместен наш визит.

Он поднялся – я отметил, что Представитель чуть выше меня ростом, довольно узкоплеч и не слишком спортивен, если это слово вообще применимо к кваzи. У него даже живот слегка нависал над ремнём, что для кваzи редкость. Знакомое по телевизору узкое скуластое лицо оказалось неожиданно дружелюбным и симпатичным.