— Опять угрозы, Фелипе? Вы не устали от них? — Несмотря на смелые слова, Аманда крепко сжала колени, чтобы унять дрожь.

— Скоро ты увидишь, что я не занимаюсь пустыми угрозами, Аманда. Увидишь.

Фелипе прошел к двери, выходящей на веранду, и бросил на жену взгляд, заставивший ее содрогнуться.

— Сегодня нам предстоит самый интересный вечер, моя дорогая. Вы присоединитесь ко мне? — Он протянул ей руку, и Аманда, заставив себя принять ее, пошла, высоко держа голову, рядом с Фелипе.

— Они представляют собой очаровательную картину, не правда ли? — Тон Фелипе был удивленным и немного пренебрежительным, когда он элегантным жестом указал на императора, все еще танцующего под очаровательные звуки «Голубки», любимой мелодии его жены. — Интересно, неужели он действительно находит жену садовника такой очаровательной?

— Что это еще за намеки? — Раздраженная, Аманда бросила внимательный взгляд на мужа. Фелипе пребывал то в язвительно-саркастичном настроении, то, в следующую секунду, казался довольным собой, словно откормленный кот.

Небрежно пожав плечами, Фелипе накрыл руку Аманды своей, его пальцы едва заметно надавили, как бы предупреждая.

— Намеки, моя дорогая? Вы опять меня неправильно поняли. Я никогда не намекаю. Я говорю только то, что хочу сказать. Наш дорогой император решил завести… э… роман… с женой своего садовника — факт, который я нахожу в высшей степени забавным, хотя и довольно безвкусным. В конце концов, она всего лишь простая индианка.

— По-моему, вы отвратительны, — вспыхнула Аманда, не в силах сдержаться. — Даже если бы я поверила вам, не понимаю, к чему это повторять.

— Ах, Аманда, Аманда! Ты так добродетельна и благопристойна для женщины, побывавшей в постели с братом своего мужа, но никогда — с мужем. Интересно, что сказали бы все эти добропорядочные люди, если бы узнали об этом? — Давление его пальцев стало таким болезненным, что Аманда едва не вскрикнула.

— Как ты низок, Фелипе! С каждым днем я ненавижу тебя все больше! — Вызов был виден в ее дерзко поднятом подбородке, в решительной складке губ. — Скажи им и будь проклят! Ты все равно больше ничего мне не можешь сделать, так что мне все равно!

— Ничего? — Скривившая его губы улыбка напомнила ей готовую к броску змею, и Аманда напряглась. Он собирался сказать ей что-то, чего она не хотела слышать, и она замотала головой еще до того, как он заговорил.

Вскочив, Аманда попыталась уйти, но Фелипе крепко держал ее и тоже поднялся на ноги, нависая над ней, забыв, что они привлекают внимание. Грубо схватив ее рукой за подбородок и не давая пошевелиться, он приблизил свое лицо.

Нет, она не будет слушать, она не хочет его слушать! Но губы Фелипе двигались, произнося слова, ударявшие ее словно кинжалы. Взгляд Аманды был прикован к его рту, к губам, движение которых напоминало непристойные жесты, когда его слова разрушили ее мир.

— Ты ошибаешься, Аманда, потому что я не только могу сделать так, что тебе будет еще хуже, я уже это сделал!

Холодные, рассчитанные слова, брошенные ей, чтобы ранить, заставили ее душу истекать кровью, а он продолжал говорить своим бесстрастным, но в то же время злорадным голосом.

— Ты предпочла моего брата; с самого начала он стоял между нами. Так было и осталось сейчас; только теперь это не имеет никакого значения. Я никогда не понимал этого, но, с другой стороны, женщины обычно так непоследовательны, что я никогда не позволял твоим глупым предубеждениям встать на моем пути. Я давно решил убрать все препятствия, и вот наконец мне это удалось.

«Боже, не позволяй ему говорить!» — безмолвно молилась Аманда, закрыв глаза, чтобы не видеть выражения триумфа на лице Фелипе. Рафаэль…

— Твой драгоценный любовник завтра умрет — его расстреляют как опасного врага императора. Сейчас он сидит в конюшне и ждет конца.

Казалось, мир рухнул. Раздавалось лишь грозное эхо злобных слов Фелипе. Итак, Рафаэль умрет. Нет, это слишком жестоко — недели ожидания и неизвестности, страстного желания быть с ним и надежды, что он в безопасности…

Рафаэль — печально известный Эль Леон — пойман и усиленно охраняется, закованный в кандалы, в конюшне. Теперь Аманда поняла, почему Фелипе так злорадно ликовал весь вечер. Он знал, знал, еще когда они ехали в Куэрнаваку. И все это время она была так близко от него! Теряя свою и без того тонкую связь с сознанием, Аманда почувствовала, как мир вокруг становится все темнее и темнее, и погрузилась в небытие.

— Донья Аманда!

— Что случилось? Она в порядке?

— Сюда, несите ее сюда.

— Положите ее на этот диван, дон Фелипе…

Слова кружились вокруг нее смутными, ничего не значащими обрывками — просто ничего не значащие фразы, словно эхо на ветру. Единственные слова, сохранившиеся в памяти, преследовали ее, заставляли снова укрыться в безопасном мягком коконе темноты и забвения, и Аманда сопротивлялась всем попыткам вернуть ее обратно. Реальность была слишком жестока.

— Аманда!

Голос Фелипе, холодный и настойчивый, требовал, чтобы она очнулась, но Аманда упрямо сопротивлялась. Нет, она не хочет видеть его, не хочет еще раз услышать, что Рафаэль завтра умрет…

— Ты должна очнуться!

Когда к носу поднесли нюхательные соли, резкий запах, прорвавшийся сквозь тьму, заставил Аманду открыть глаза. Она покачала головой из стороны в сторону, слабо пытаясь протестовать, и слезы потоком полились по щекам.

— Нет… нет…

— Донья Аманда? — Это был голос Франчески, нежный и встревоженный, и Аманда потянулась к ней.

— Франческа?

Девушка тут же взяла ее за руку и предложила немного отдохнуть.

Качая головой, Аманда вдруг почувствовала, что дело не терпит отлагательств, и заставила себя сесть.

— Нет! Я должна пойти к нему и найти способ помочь!

— Помочь кому? Вы должны отдохнуть, — настаивала Франческа, стараясь снова уложить Аманду на низкий диван. На ее лице появились беспокойные морщинки, она нахмурилась, неохотно уступив свое место рядом с Амандой, когда Фелипе учтиво прервал ее.

— Я отведу жену в наши комнаты, сеньора Чавес. Она переутомилась и выдумывает невесть что. Извините нас…

Франческа знала, что Аманда не любит своего мужа и не доверяет ему, а в последние дни заметила особое напряжение между ними. Она тактично не спрашивала, в чем причина; сейчас ее беспокоило то, что могло произойти. Фелипе был слишком учтив, слишком стремился остаться с Амандой наедине, подальше от остальных, и Франческа не раздумывая решилась.

— Por favor, дон Фелипе… я бы хотела пойти с ней. — Франческа сама удивилась своей смелости, вызванной промелькнувшим в лице Аманды страхом, когда муж помогал ей подняться с дивана.