Стоявшая спиной к нему Элиза со вздохом опустилась на матрас и наклонилась, чтобы снять сапоги. Глядя на сверкающий водопад ее волос, отливавших золотом в сиянии свечей, Джереми нерешительно произнес:

— Если хотите, я мог бы улечься спать на полу.

Элиза обернулась так резко, что волосы веером взметнулись над ее плечами.

— Я думала, мы покончили с этой чепухой еще в хижине лесорубов.

На лице ее читалась решимость, прищуренные глаза сверкали воинственным огнем. Джереми пожал плечами:

— Я лишь посчитал, что мне следует предложить.

Сжав губы, Элиза кивнула:

— Принято к сведению. Но, спасибо, нет. — Отвернувшись, она добавила: — Мне хочется, чтобы вы спали в кровати. Со мной.

Джереми задержал взгляд на ее склоненном затылке, потом тряхнул головой, прогоняя непрошеные мысли, и отвернулся. Сбросив плащ, он повесил его на спинку ближайшего стула, снял сюртук и жилет, развязал галстук. Затем, усевшись на постель, принялся стягивать сапоги.

Он слышал, как Элиза у него за спиной разулась, задула свечу и вытянулась на кровати. До него донесся негромкий шорох — она тихонько ворочалась, устраиваясь поудобнее. Опустив на пол сапог, Джереми бросил украдкой взгляд через плечо. Элиза лежала поверх одеяла, сложив руки на талии и глядя в потолок. Голова ее покоилась на мягкой подушке. Казалось, она думает… а возможно, что-то замышляет. Джереми нагнулся, стаскивая второй сапог и пытаясь угадать ее мысли. Интересно, что у нее на уме?

И что будет дальше?

Он почти не сомневался, что в конечном счете им с Элизой не избежать алтаря. Не ясно было, каким путем придут они к браку. Их подталкивали друг к другу приключение и желание, шагая рука об руку. И, пожалуй, жажда неизвестного будоражила его сильнее, чем Элизу.

Джереми и прежде приходилось испытывать вожделение, но раньше он не придавал этому значения, считая зов плоти мелким неудобством, чем-то вроде зуда, который без особого усилия можно подавить. Но желание, которое пробуждала в нем Элиза, влечение, разгорающееся с каждым часом, с каждым мгновением, было ему незнакомо.

Это чувство, похожее на болезненное наваждение, не оставляло его. Элиза занимала все его мысли. Он жаждал обладать ею.

Эта странная одержимость, вселяя тревогу, пробуждала и его любопытство.

Джереми снял второй сапог и, не видя иного выхода, задул свечу, потом повернулся и улегся на спину, уткнувшись головой в подушку и вытянув ноги. Убедившись, что от Элизы его отделяет не меньше фута, он позволил себе расслабиться.

Насколько смог, однако это оказалось весьма затруднительно.

Матрас прогнулся, как Джереми и подозревал, но Элиза была к этому готова и не скатилась на другой край.

В комнате царил полумрак. Лунный свет, вливаясь в комнату через два маленьких квадратных оконца в стене высоко над кроватью, окутывал спальню жемчужно-серебристым сиянием.

— Отсюда далеко до Вулверстона?

Джереми ответил тем же будничным тоном, каким Элиза задала свой вопрос:

— Миль пятьдесят, а то и шестьдесят. Если мы выедем рано утром, то прибудем в замок засветло.

— Хм. Значит, завтра вечером мы вернемся, так сказать, в лоно общества.

Цепляясь рукой за край кровати, чтобы не соскользнуть к Джереми, Элиза подняла вверх ногу, обтянутую короткой штаниной и чулком.

— Я снова надену юбки, стану изображать леди. — Опустив ногу, она повернула голову к собеседнику. — А вы превратитесь в джентльмена-ученого.

Немного помолчав, Джереми забросил руки за голову и сцепил пальцы.

— Наверное, но мне думается, я буду уже не тем джентльменом-ученым, который не так давно покинул Вулверстон. Не могу поверить, что с тех пор прошло всего четыре дня.

— Слишком много всего успело случиться за эти дни. — Вновь уставившись в потолок, Элиза добавила: — И я уже не та молодая леди, которая танцевала на балу в честь помолвки Хизер и Брекенриджа.

Она почувствовала, как взгляд Джереми задержался на ее лице.

— В чем вы изменились?

Джереми понизил голос: вопрос прозвучал почти проникновенно.

Повернув голову, Элиза взглянула на него. На губах ее мелькнула улыбка.

— Прежде всего, теперь я знаю, что способна карабкаться по склонам и бродить по долинам долгие часы. Сказать по правде, раньше я и вообразить не могла ничего подобного. Лишившись слуг, которые подавали бы мне еду и исполняли малейшую мою прихоть, я все же неплохо справилась.

Джереми удивленно поднял брови.

— Я не сомневался, что вы справитесь.

— В самом деле? — Элиза ненадолго задумалась. — Возможно, я лишь убедила себя, что не выдержу, мне никогда не приходило в голову попробовать, и все же… было приятной неожиданностью обнаружить, что я вовсе не так беспомощна, как мне казалось.

Джереми фыркнул, устремив взгляд в потолок.

— Вы не более беспомощны, чем ваши сестры, просто у вас с ними разные интересы. Это немного напоминает мне нас с Леонорой. Мы оба внимательны к мелочам, любим брать на себя руководство, нам обоим не занимать упрямства и решительности, но мы применяем свои способности в различных областях. В тех сферах, что интересуют нас более всего. Я — в книгах и древних письменах, а Леонора — в семье. — Джереми посмотрел на Элизу и дождался, когда она повернется к нему. — У вас с сестрами намного больше общего, чем вам кажется.

Недоверчиво заглянув в его глаза цвета карамели, Элиза прочитала в них убежденность.

— Возможно, вы правы, — смущенно пробормотала она.

Действительно, во многом она разделяла взгляды Хизер и Анджелики. Взгляды довольно смелые. Элиза не считала себя отважной искательницей приключений, и все же… Снова подняв глаза к потолку, она задумалась над словами Джереми, потом откашлялась и решилась.

— Я подумала…

Она осеклась, не зная, как продолжить фразу.

— Я тоже, — тихо, но твердо произнес Джереми.

Элиза тотчас уцепилась за возможность отложить объяснение.

— О чем?

Она посмотрела Джереми в глаза.

Губы его чуть дрогнули.

— Сперва дама.

Элиза не смогла отвести взгляд. На мгновение она нерешительно замолчала, сомневаясь, взвешивая все за и против, а потом храбро бросилась с головой в омут.

— Я думала о нашем разговоре прошлой ночью. Вы говорили о людях вроде нас, оказавшихся в обстоятельствах, подобных нашим. Как они сдерживают себя условностями, полагая, что знают будущее… и из-за этого, возможно, не замечают того, что происходит с ними, не позволяют случиться тому, что могло бы случиться. — Элиза замолчала, но Джереми не отвел глаз, продолжая смотреть на нее. — Мне пришло в голову, что сегодня, возможно, последняя ночь, которую мы проведем наедине. — Она сделала движение, будто хотела вздернуть подбородок, но не так-то легко вскинуть голову, лежа на кровати. — А значит, скорее всего, это наша последняя возможность изучить, исследовать, если угодно, то, что «могло бы случиться». Завтра мы вернемся к привычной жизни, к знакомому окружению, вновь станем людьми, которыми хотят видеть нас другие. Мы уже не будем свободны, нас лишат выбора. Нас поймают в ловушку… ожидаемого исхода.