Внезапно что-то мягкое коснулось ее ноги. Лиза опустила глаза и сквозь пелену слез увидела Мориса. Кот поднял на нее глаза, в этом месте оказавшиеся ярко-синими, громко мяукнул и прыгнул в одно из зеркал. Лиза приблизилась и увидела вместо стеклянной поверхности проход. Кот, убедившись, что она вышла за ним, прыгнул в следующее зеркало, а затем в другое, безошибочно выбирая правильные.

– Ты в очередной раз меня спас, – прошептала Лиза, когда они с Морисом оказались у знакомой ей двери. Кот потерся о ее ногу. Но когда она присела, чтобы взять его на руки и вместе выйти, мягко выскользнул из ее рук.

– Лиза, – услышала она за спиной, оглянулась и охнула от неожиданности и радости, увидев Рона.

– Ты? Так это… – Она не договорила и засмеялась. Рон обнял ее и крепко прижал к себе, а когда Лиза запрокинула вверх лицо, поцеловал бесконечно долгим поцелуем. Она отвечала ему и вспоминала их звездные ночи, когда небо было так близко, что его можно было коснуться рукой. А земля, наоборот, так далеко, что сжималась до точки. Вспоминала его запахи – мяты, сандала и дыма. Вспоминала прикосновения к его коже. И его поцелуи, которые в сравнении с этим, последним, прощальным, блекли: в них не было горечи пережитой потери, не было жгучего понимания, что никогда больше поцелуи с ним не повторятся, и не было той сладости от этого быстротечного счастья их неожиданной встречи.

– Тебе пора, – сказал Рон, мягко разняв руки обнимающей его Лизы. – И мне тоже пора. Прости. Прости за все.

Она кивнула и улыбнулась сквозь слезы.

– Рон… Ты меня любил? – спросила Лиза на прощание.

– Больше жизни, – ответил он и ушел. А она шагнула в дверь…

– … Лиз, Лиз, – встревоженно бормотал кто-то рядом и легонько похлопывал ее по щеке. Затем выругался и крикнул кому-то: – Врача позовите!

– Не надо, – тихо возразила Лиза и открыла глаза.

– Пришла в себя, – выдохнул с облегчением Дэн, но затем, нахмурившись, рявкнул: – Опять?! Ну что ты за человек!

Лиза несмело улыбнулась ему и села на кушетке. Декорации за время ее «отсутствия» изменились. Оказывается, ее успели перенести из палаты Алены в какой-то бокс.

– Врач сейчас придет, – сказала, входя в двери, молодая медсестра.

– Не надо, – возразила Лиза. – Я в порядке.

– Вы внезапно потеряли сознание, – начала медсестра, но Лиза ее перебила:

– Было… душно. И еще я забыла пообедать.

Медсестра посмотрела с укором на Дэна, словно он был повинен в «голодовке» своей спутницы.

– Не нужно врача, – подтвердил уже он.

– Хорошо, тогда я скажу ему. Что-нибудь вам принести? Глюкозу?

– Нет, – сказала Лиза. – Я просто хочу выйти на воздух.

Когда медсестра ушла, Лиза развернулась к Дэну и вопросительно подняла брови.

– Ты опять чуть не доигралась, – проворчал он, но все же, помогая ей встать с кушетки, улыбнулся.

– Как Алена?

– Пришла в себя.

Лиза удовлетворенно кивнула. Дэн выудил вдруг из кармана шоколадку и протянул ей:

– На, подкрепись.

– Запомнил, – засмеялась Лиза. – Ты невероятный!

– Невероятный друг, – закончил он за нее. И подставил ей локоть, чтобы Лиза смогла опереться.

Они вышли на улицу и направились в сторону остановки. Но, видя, что Лизу все еще пошатывает, Дэн вызвал такси.

– Все вроде шло хорошо, – начал рассказывать он, пока они ожидали машину. – А потом с тобой что-то случилось. Ты побледнела и на какое-то время перестала дышать. Всего на несколько секунд, но я перепугался до чертиков и вызвал медсестру. Она прибежала, увидела, что очнулась Алена, и вызвала докторов. Тебя перенесли в бокс. К счастью, ты пришла в себя практически сразу. Но и этих пары минут страха мне, думаю, хватит до конца жизни.

– Спасибо, Дэн, – ответила растроганная Лиза. Ей было стыдно и неловко перед ним, и чтобы как-то извиниться, она отломила от шоколадки половину и протянула ему.

– Что там случилось? Я будто перестал тебя ощущать.

– Это я виновата. Я… выпустила тебя. Потому что… – Лиза споткнулась на слове, но затем закончила: – Потому что увидела там Рона. Вестник подстроил мне ловушку. И Рон вывел меня обратно.

– Ясно, – коротко ответил Дэн и, заметив машину такси, поднялся.

До ее дома они ехали почти в молчании, обмениваясь лишь короткими и незначительными фразами. Но когда Дэн проводил Лизу до квартиры и она предложила ему пройти, отказался.

– Лиз… Я не могу быть тебе другом, – сказал он, глядя ей в глаза. – Мне лучше уйти. Надеюсь, поймешь.

– Дэн, – растерялась она. – Я не…

Но он остановил ее жестом.

– Тебе нужно время, Лиз. Вот, возьми, пожалуйста. – С этими словами Дэн протянул ей ее телефон и грустно улыбнулся на прощание.

Лиза вошла в квартиру и тихо прикрыла за собой дверь. Слишком много в последнее время в ее жизни стало таких дверей, которые то ей приходится открывать, то их закрывают другие.

– Морис? – позвала она, почти не удивленная тем, что кот впервые не вышел ее встречать.

– Морис?

Лиза обошла всю квартиру, но так и не обнаружила кота. Только на кухне оказалась открытой форточка, которую она, уходя, забыла закрыть. Но под окном на снегу не осталось кошачьих следов. Сиамец исчез таким же мистическим образом, как и появился.

* * *

Звонок с незнакомого номера раздался через два дня после последнего разговора с Лизой, в то время, когда Дэн возвращался из издательства.

– Дэн? – услышал он в трубке мужской голос. – Это Скворцов.

Дэн остановился на тротуаре, удивленный и настороженный этим звонком.

– Могу я с вами встретиться? – спросил Скворцов и, когда Дэн ответил согласием, сказал:

– Где вы? Я сейчас пришлю за вами машину.

Такая срочность не предвещала приятного разговора, но в то же время намекала на его важность. И хоть Дэну больше всего сейчас хотелось прогуляться пешком по суетливому городу, а не «спотыкаться» в пробках, он назвал место, где будет ожидать машину.

Через полчаса его привезли к старинному особняку в центре, переделанному под офис.

Его встретил сам Скворцов: вышел в приемную и проводил к себе в кабинет, по пути отдав распоряжения секретарю принести кофе. Дэн заметил, что продюсер и владелец телеканала вместо юной красавицы модельной внешности в качестве помощницы держит женщину зрелого возраста. И это понравилось: продюсер юной красоте секретаря предпочитал опыт и профессионализм. Сам Скворцов тоже оказался мужчиной непривлекательной внешности: высокий, но грузный, с отечным лицом нездорового цвета и уставшими глазами. Красавица-дочь внешностью была полностью в свою покойную мать.