она должна была слушать, что скажет гайджин, даже если тот молод. В конце концов — пусть он молод, но он хороший воин, точнее — имеет задатки хорошего воина. Ему показалось, что гайджин даже знал о его присутствии, просто боялся поверить собственным чувствам, интуиции и ощущениям. Это значило, что у него от природы хорошие задатки, ведь увидеть врага первым — почти что победить. Но нужно как можно скорее найти себе хорошего учителя и служить ему, перенимая все его секреты. Иначе — талант этот погибнет, подобно отполированному до блеска лезвию меча, брошенному в грязь и забытому.

Но шансов того, что этот молодой гайджин поймет, что у него есть задатки и обратится к учителю — не существовало. У гайджинов не было хороших учителей.

Он вспомнил своего учителя. Его звали Имори-сан, то есть «тритон» — его настоящего имени не знали даже те, кто учился у него. Он был монахом ямабуси — загадочной секты, у учителей которой и получали образование ниндзя. А учились как минимум семь лет — и это уже после обучения у родителей, которые к четырнадцати годам растили тех, кто мог дать фору опытному самураю. Имори — сан говорил, что тот, кто не развивает свой талант — совершает преступление перед нацией. Сам Имори — сан — до девяноста лет обрабатывал небольшой клочок земли в Киото, отлучаясь только тогда, когда у его дзенин — кого-то из японской военной разведки было поручение к нему. Потому что со времени поражения в войне за Манчжурию — японский император бросил клич сплотиться и защищать свою сферу процветания и завоевания своей Родины. С тех пор — ниндзя перестали быть изгоями и сделались частью невидимой паутины, раскинутой по всему миру Империей Восходящего солнца. Точно так же, как они веселили людей в бродячих цирках, притворяясь артистами, чтобы проникнуть в чей-то замок — точно так же сейчас они могли играть роль артистов (некоторые были весьма популярны в Японии), купцов, дипломатических посланников, врачей, представителей гуманитарных и просветительских миссий. Искусство артиста — для ниндзя всегда было не менее важным, чем искусство убийцы.

Женщина встала и пошла в дом. По его мнению — она должна была быть благодарна за то, что ее мужчина не дал ей хорошей взбучки.

Пора было идти и ему. Он услышал главное — завтра. Завтра они будут в Урадзио[95]. Где сядут на корабль…

Завтра…

Он перемахнул через забор — никто, если бы это кто-то смог видеть, не поверил бы, что такой прыжок можно сделать с места, без разбега — и побежал, автоматически выбирая такой маршрут, чтобы держаться подальше от фонарей. Урадзио — надо будет посмотреть карту, которая у него была приклеена к телу. Надо будет немного отдохнуть. И надо будет поутру — найти какую-то одежду, и раздобыть немного поесть. Пища здесь была плохая — отягощающая, не полезная, часто и несвежая — но он привык к ней…

Россия, Дальний Восток. Порт Владивосток. 07 июня 1979 года

Еще ночью, когда не рассвело — они пришли на станцию…

Пост Святой Ольги был относительно небольшой станцией, и от нее до Владивостока — прямого пассажирского сообщения не было. Ходили военные и грузовые поезда, к ним прицепляли общий вагон, который тащили до Чугуевки — и дальше перецепляли к любому проходящему составу. Но у скаут-корпуса, как у части Первопроходческого корпуса[96] — здесь были большие возможности, и потому на погрузку прислали два железнодорожных автобуса Ganz Mavag[97], которые должны были доставить молодых гардемаринов — прямиком в порт Владивостока…

Немного в сторону. Смотрю материалы… Ольга, так теперь называется Пост Святой Ольги, дотационная экономика, нет работы, численность населения падает. Чугуевка — третье по численности село в России, с вокзала больше не осуществляются железнодорожные перевозки, численность населения падает. Экономика дотационная. Смотришь фотографии… Находка, Владивосток… мост, на который выделены были огромные деньги и который сейчас выглядит не памятником человеческому гению, а памятником человеческому безумию. Нищие, страшные кварталы владивостокских пятиэтажек, где пацаны гоняют на старых японских тачках без номеров. Демотиваторы — это Владивосток, Володя. Ты думаешь, поднял пошлины и мы выстроимся в очередь покупать Ладу Фекалину? Для тех кто не понял — речь идет о пошлинах на подержанные японские авто и Ладу Калину. Смотря на все, это задаешься очень горьким вопросом — а рады ли те люди, которые там живут — жить в России? Или они были бы более рады жить в Японии или США? Ответьте честно на этот вопрос.

Потом находишь в Интернете… Портленд. Сиэтл. Столицы Восточного побережья США. В Сиэтле — штаб-квартира Боинга, основаны Майкрософт и Амазон.

А ведь они на одной широте находятся. Портленд, Сиэттл. Владивосток. Находка. Кавалерово. Ольга. Ну, Паршев Андрей Петрович[98] и почему же Россия не Америка? Ах, климат не тот…

Ну… да, оно, конечно так. Это ж не просто так, в 1908 году население острова Русский во Владивостоке составляло двадцать пять тысяч человек, а в пятьдесят третьем — восемь тысяч. Сейчас — и того меньше, зато — мост построили. Больше чем за миллиард рублей — для восьми тысяч жителей.

Бред…

Вспоминается история сталинских палачей. Люшков, Дерибас, Фриновский…. Все они в свое время тут покуролесили. Их стараниями — вы только вдумайтесь — в тридцать седьмом было расстреляно полтора процента населения края. Полтора процента! Люшков кстати не только почувствовал в истреблении людей — он еще и бежал в Японию, где выдал все что знал японской разведке, а потом готовил покушение на Сталина. Фриновский тоже тот еще фрукт — именно он является основным мотором репрессий 1937 года, именно он, а не Ежов подписал директиву на начало массового террора, причем составил ее так, что все в НКВД кто ее прочитал, поняли правильно — больше крови.

Ну, и до этого поизмывались. Достаточно вспомнить, что и как тут творилось, как отваливали от пристани перегруженные корабли — на них отплывали и мои земляки, ижевчане, рабочие, которые поднялись против «рабоче-крестьянской» власти большевиков все как один, и вышибли из города латышскую мразь Азиньша (Азина), а потом сражались с большевиками в рядах колчаковцев. Право бы… прибалтам лучше не поминать, что у них есть какие-то требования к России, и что мы их «оккупировали» — а то ведь и мы можем что-то вспомнить про их соотечественников на нашей земле, и что они тут творили. Что говорить, если в Сан-Франциско