– Прости, – извинился Скотт, увидев изменения в выражении ее лица. – Мне не стоило…

Эмили не дала ему закончить и сама прильнула к нему, но теперь уже с полноценным поцелуем. В губы. Не короткое секундное касание, а протяжной, полный страсти поцелуй, которым одаривают друг друга любовники в самом начале отношений, когда теряют голову, забывают, где находятся, не помнят, кто они. От удовольствия она закрыла глаза и полностью поддалась инстинктам, обнимая его за шею все еще мокрыми руками, а тот, в свою очередь, опустил ладони на талию.

Дальнейшее произошло быстро. Они скрылись за дверью спальни и отдались слепящему возбуждению.

До чего приятно! Ощущения желания принадлежать и овладевать человеком, огня, который неистово проносится по телу, но вместо дискомфорта приносит ни с чем не сравнимое наслаждение; касания пальцев, что несут электрический ток. Они прерывались, чтобы перевести дыхание, не разрывая объятий, а позже продолжали, как в первый раз.

Худшим оказался промежуток, когда пришлось покинуть мягкую постель, одеться, привести себя в порядок и поехать забирать дочку с детского сада. Но сожалений Эмили не испытывала – материнская любовь с легкостью пересиливала физическую, хоть та и зародила зерно новых отношений.

Они начали встречаться. Открыто. Ни от кого не скрывая. Ночевать то у нее, то у него стало обыденностью, причем, когда Эмили оставалась у Скотта, с ними оставалась и Оливия, занимающая соседнюю комнату. Он не возражал – ему нравилась эта девчушка, и это было взаимно. Ужины втроем и воскресные вылазки в город воспринимались как данность. Как умиротворяющая, благополучная данность.

Отношение повлияли на их творчество с самой лучшей стороны: они еще сильнее чувствовали, дополняли друг друга. Их музыка стала чистой гармонией из понимания, нежности и, конечно же, любви.

Казалось, жизнь полностью наладилась, и после долгого пути наступила эпоха безмятежности и уверенности в завтрашнем дне.

Но ничто не проходит идеально.

Спустя полгода после пятилетия Оливии позвонила мама Эмили с печальным известием. Папа скончался. Человека, с которым она говорила буквально несколько дней назад, которого искренне любила, больше не было в этом мире. Его сердце остановилось, пока он спал. Он не страдал – просто перестал дышать. Лучшая, но все равно несправедливая смерть. В этом году ему должно было исполниться шестьдесят лет, и он никогда не жаловался на здоровье.

Похороны проходили в родном городе Эмили, который она не посещала уже шесть лет. Вид отца – бледного, холодного – вызывал глубокий страх и не менее глубокую печаль. Это был он и одновременно… не он. На протяжении всей процессии Эмили ни разу не проронила и слезинки, словно сам отец не хотел видеть ее плачущей по нему.

Не проявила она слабости, когда возвращалась в Штаты, где ее ждали Оливия и Скотт. Перед пересадкой в Чикаго Эмили позвонила ему и попросила привезти Ливи к Джессике, чтобы та у нее переночевала, и, чтобы он не встречал ее в аэропорту, а ждал у себя дома. Предупредив подругу, она, ни с кем не перекидываясь и фразой, добралась до квартиры Скотта. Она не могла сомкнуть глаз более суток, но, увидев на пороге лицо любимого человека, бросилась к нему в объятия и прорыдала в них всю ночь. Тот молчал и был с ней все время, не отходя ни на шаг, пока та не успокоилась, что случилось только к утру.

– Ты и вправду хочешь пойти на это? – спросил Скотт, когда Эмили рассказала о своем плане.

– Да, – твердо решила она. – Мне нужно это сделать. Ради нее.

– И когда ты собираешься полететь?

– В середине апреля, когда школа Ливи будет закрыта. Не хочу, чтобы она потом не успевала за одноклассниками.

– Ты хочешь взять ее с собой?

– Конечно. А как иначе?

– Да, действительно. Как ты с ним свяжешься?

– У меня остался его телефон. – Эмили отвела взгляд, будто призналась в чем-то постыдном. – Надеюсь, он его не сменил…

– Но почему именно сейчас? Это как-то связанно с?..

– Да, с кончиной моего отца, – на этих словах голос заметно задрожал. Сделав глубокий вздох, она продолжила: – Понимаешь, я очень ему благодарна. Он всю жизнь меня поддерживал, к чему бы я ни проявляла интерес. И даже когда я покинула Россию, он не стал меня останавливать, лишь продолжал помогать напутствующим словом. В отличие от него, мама всегда напрямую высказывала свои опасения и активно меня от многого отговаривала, но он доверял мне и позволял жить своей жизнью. Пусть он не приходится… – она остановилась, поняв ошибку, и, держа себя в руках, поправилась: – Не приходился мне биологическим отцом, он навсегда останется моим папой.

Эмили посмотрела Скотту в глаза.

– Я не хочу лишать Оливию возможности познакомиться со своим настоящим отцом. Это было бы несправедливо по отношение к ней и… ему. Прости, что все выглядит так, будто ты совершенно чужой человек, но обманывать Ливи я не хочу.

Она вновь попыталась отвести глаза, но Скотт придержал ее за подбородок, заставляя снова посмотреть на него.

– Ты меня любишь? – спросил он.

– Люблю, – тут же ответила Эмили.

– Тогда мне не о чем беспокоиться. – Его губы приблизились к ней. Одарив ту нежным поцелуем, он произнес: – Только будь осторожна: реакцию человека, после такого признания, предугадать сложно. И пообещай, что вернешься ко мне вместе с Ливи.

Это было глупо. Чтобы ни произошло, она – они! – вернутся. Эмили в этом не сомневалась, но все же сказала:

– Обещаю.

Он ненавидел свою жизнь. А точнее то, во что она превратилась.

День начинался как обычно. Проснулся. Умылся. Побрился. Использовал дезодорант. Нанес на кожу одеколон. Зашел в спальню. Открыл шкаф. Надел костюм. Поправил галстук.

– Не рановато ли собрался? – окликнул его голос с постели.

– Нет, – не поворачиваясь, отозвался он, продолжая смотреть в зеркало на двери шкафа. Через него посмотрел на собеседницу. – Тебе бы самой не помешало приезжать в офис пораньше, а не за пять минут до начала работы.

– Хочешь, чтобы нас увидели вместе? – послышался лукавый вопрос.

Мне наплевать.

– Молчишь, значит? – Женщина потянулась, но встать – не встала, а еще сильнее растянулась на кровати. – Может, стоит все же показаться вдвоем на публике, а то про нас – с тех пор как ты назначил меня своим замом – слухи так и не стихают. Только причин и следствие перепутаны местами: все считают, что я телом заполучила эту должность. Ведь наши тайные встречи начались гораздо позже, не так ли?

Ты и сама знаешь ответ, зачем спрашивать?

– Лиза, угомонись. – Влад повернулся. Он не был резок, не был зол – ему просто надоел этот разговор.