Я хлопнул в ладоши, привлекая внимание. Но все и так при этих словах бывшего лучника уставились на меня, как на пророка или привидение.

— Так, — сказал я, — вижу, что принц Тейр пришел в себя. Отлично. Тильс, покажешь ему замок, обрисуешь ситуацию и вообще… Оставляю его на твое попечение. А я пошел. Встретимся за ужином! У меня есть дела!

И поскорее слинял, пока меня не заставили дать обещание завоевать эльфийские земли для того, чтобы воссоединить всех влюбленных вне зависимости от пола и ориентации. Не то чтобы я так уж был против подобных отношений — просто мне было завидно. Вунья, единственная девушка, которую я до Сих пор не мог забыть и не мог махнуть рукой — мол, нет и не надо, другую найдем! — Вунья была для меня недоступна. Я даже не знал, увидимся ли мы когда-нибудь.

Прадедушка во всех вышеописанных событиях не принимал участия, с головой уйдя в сочинение очередной версии своего завещания. Он, кажется, даже не заметил, что у нас появились гости. Когда я переступил порог его покоев, пенсионер раскачивался в кресле-качалке с видом усталым, но довольным. Его руки, борода, щеки, нос, балахон впереди и даже лысина — все было перемазано чернилами трех цветов: красным, черным и ярко-синим. Так что мой предок здорово напоминал гамадрила. Он, казалось, дремал, но стоило мне сделать шаг в комнату, как его словно подбросили. С воплем старикан кинулся к бюро с книгой и закрыл ее своим телом.

— Не подходи! — заверещал он.

— Дедушка, — я послушно остановился на пороге, — ты в порядке? Узнаешь меня?

— Узнаю, — сварливо откликнулся предок. — Поэтому и говорю — не подходи! Много вас таких шляется любопытных! А потом вещи пропадают!

— А что? Что-нибудь украли? — Я огляделся. Кажется, все вещи были на месте.

— Конечно! Предыдущее завещание пропало!

— Ты думаешь, что его украли?

— Не знаю, — с достоинством ответил пенсионер. — Но тут так много постороннего народу шлендает, что за всеми не уследишь. Пока его не найдут, я буду считать так!

— Найду я тебе твое завещание, — поклялся я. — Вот не выйти мне из этого замка живым, если не найду! Кстати, о вещах, — поспешил я перевести разговор на другую тему, пока прадедушка не потребовал магической гарантии исполнения моей клятвы, — ты ничего не знаешь вот об этой вещице?

Я вытащил из-за пазухи и поднял на шнурке амулет Силы Света.

— Говорят, ее сделали на Острове. Некто, кто именует себя здесь Светлым Странником. Можешь определить, кто это?

Дед цапнул у меня из руки амулет и долго вертел так и эдак.

— Это сделано на Острове! — воскликнул он наконец с таким видом, словно сделал открытие.

— ЭТО я знаю, — сказал я. — А КТО это сделал? Тут нет клейма мастера!

— И не было, — покачав амулетом перед своим носом и зачем-то поцарапав его пером, дед вернул мне вещицу. — Его поцарапали нарочно, чтобы скрыть это.

— И что это означает?

— Что тебя хотят направить по ложному следу.

— Кто хочет?

— Твой Светлый Странник! Ты его знаешь?

— Нет. Я думал, знаешь ты.

— Я? Думаешь, я всех обитателей Острова помню поименно? У меня, знаешь ли, память не такая острая, как у некоторых!

Если прадедушка хотел меня обидеть, это ему почти удалось. Я прервал разговор и удалился. Но не отправился к себе, а пошел бродить по дальним закоулкам замка, где пыли и паутины было больше, чем мебели. Когда-то давно, в первые недели заключения, я много полазил здесь. Эти мрачные коридоры словно были созданы для уединения и глубокого мысленного анализа. Я шагал по ним, поминутно спотыкаясь о какие-то камни и трещины в полу, вздрагивая оттого, что рядом что-то ухало, трещало и похрустывало, и думал, думал.

Итак, есть какой-то Светлый Странник, пришелец из иного мира, который скрывается под чужим именем и исподтишка науськивает аборигенов на битву с Темным Властелином. При этом он разбрасывается амулетами, которые ясно указывают на его происхождение. То есть для местных жителей это — неведомые артефакты, и только для одного мага они знакомы. По совместительству этот маг и есть Темный Властелин. То бишь я.

Отсюда следует только два вывода. Первое — Светлый Странник, или как там его зовут на самом деле, не знает, что мы с ним — земляки. Он действует по собственной инициативе, очищая этот мир от зла. Тогда это — один из молодых магов, которые много лет назад покинули Остров, пресытившись спокойной размеренной жизнью. Он просто не знает, с кем имеет дело, и, возможно, в других обстоятельствах может стать союзником.

Второе — этот маг прекрасно знает, кто я. И именно на это он рассчитывал, когда царапал амулет — чтобы пустить меня по ложному следу. Значит, он уверен, что я представляю для него опасность. И из этого следует один вывод: я должен исчезнуть. Навсегда. Но по каким-то причинам этот «островитянин» не может убить меня сам. Он предпочитает действовать чужими руками — мол, несчастный случай и все такое. Я сделал, что мог, но, видимо, этого было недостаточно, извините — и все такое.

А почему он не может убить меня? Здесь опять два варианта. Либо я заведомо сильнее его — что вряд ли, учитывая уровень моего образования. Либо ему нужно остаться чистым при любом раскладе. Смогу ли я уцелеть или нет — никто не должен его заподозрить. Ловко придумано. Но как он узнал, где я буду? Ловкая ли это импровизация или заранее срежиссированный спектакль, где я играю роль, о которой до сих пор не подозревал? Вопросы, вопросы и ни одного ответа. Более того, чем больше ответов, тем больше вопросов. И самый главный — кто этот «островитянин»?

Выдвигая и тут же опровергая одну версию за другой, я долго бродил по закоулкам замка, невольно открывая его все с новой и новой стороны. Я был абсолютно уверен, что изучил его в начале заключения, когда у меня не было другого дела, кроме лазания по нему. Но вот, пожалуйста, — пошел вторично и убедился, что есть еще неведомые уголки.

Во-первых, коридоры постепенно превратились в пещеры. Я понял это, когда с потолка закапала вода, а на пути мне стали попадаться сталактиты и слепые пещерные пауки. Здесь не было ничего общего с запущенными коридорами замка — дотронувшись до стены, я обнаружил самый обычный дикий камень. Из глубины тянуло холодом и сыростью. И еще чем-то неизведанным, что пугало и привлекало одновременно.

— Здесь есть кто-нибудь? — подал я голос.

— Нибудь… нибудь… нибудь, — отозвалось эхо.

— Есть кто живой?

— Живой… живой… живой…

— Или нет никого? — продолжат я.

— Никого… никого… никого…

Я некоторое время стоял в пещере, дыша ее затхлым холодным воздухом и прислушиваясь неизвестно к чему. Сердце глухо стучало в горле. Я чувствовал, что обнаружил нечто важное для меня, нечто, что однажды может спасти жизнь или свободу. Нечто, что может стать козырем в игре, которую ведут против меня.