Этот мужчина даже не в состоянии признать, что скучал по мне…

Я-то надеялась, Майлз постепенно вырвется из тисков того, что его держит. Последние несколько месяцев я жила с убеждением, что наши отношения развиваются слишком быстро и ему просто нужно время, чтобы их принять. Но теперь все ясно.

Дело не в нем.

Дело во мне.

Это я не могу принять то, что между нами происходит.

– Все в порядке? – спрашивает Майлз с кухни. Он выглядывает из-за шкафа и ждет моего ответа.

– Ты скучал по мне, Майлз?

Он опять воздвигает между нами стену. Отворачивается и возвращается в кухню.

– Тейт, мы таких фраз произносить не должны.

Он что, серьезно?

– Да? Майлз, это же обычная фраза. Она не предполагает постоянных отношений. Не предполагает даже любви. Друзья говорят такое друг другу.

Майлз прислоняется к столу и спокойно смотрит на меня.

– Но мы-то с тобой не друзья и никогда ими не были. Не хочу нарушать твое единственное правило и обнадеживать тебя, поэтому не говорю ничего подобного.

Сама не могу объяснить, что со мной происходит. Как будто все слова и поступки Майлза, когда-либо причинившие мне боль, разом пронзают мне сердце. Мне хочется наорать на него. Возненавидеть. Выяснить наконец, что, черт возьми, с ним произошло. Почему его слова ранят меня сильнее, чем любые другие.

Я устала топтаться на месте.

Устала делать вид, что не умираю от желания все о нем узнать.

Устала притворяться, что он не повсюду. Не во всем. Не мой единственный.

– Что она с тобой сделала? – шепчу я.

– Не надо, – произносит Майлз.

Это предупреждение. Угроза.

Я устала видеть в его глазах боль и не знать, в чем причина. Устала гадать, каких слов нельзя при нем говорить.

– Расскажи мне.

Майлз отводит глаза.

– Тейт, иди домой.

Он поворачивается к столу, берется за него обеими руками и роняет голову на грудь.

– Как же ты меня!.. – выкрикиваю я. Разворачиваюсь и выскакиваю из кухни. Уже в гостиной слышу, что Майлз идет за мной, и ускоряю шаг. Бегу к двери, распахиваю ее, но Майлз бьет по ней ладонью, и она захлопывается.

Я изо всех сил зажмуриваюсь в ожидании слов, которые окончательно меня уничтожат, – а они непременно меня уничтожат.

Он замер, прижавшись грудью к моей спине, касаясь губами моего уха.

– Как же я тебя затрахал, Тейт? Именно этим мы и занимаемся. Я ясно выразился с самого начала.

Я смеюсь, а что еще остается? Разворачиваюсь и смотрю на Майлза. Он не отступает. Еще никогда не видела его таким, это пугает.

– Ясно дал понять, говоришь? Ну и ахинею же ты порешь!

Майлз не двигается с места, только стискивает зубы.

– А что тебе не ясно? Два правила. Куда уж проще?

Я смеюсь, не веря своим ушам, а потом разом выпаливаю все, что накипело.

– Трахаться и заниматься любовью – не одно и то же! А ты больше месяца не просто трахаешь меня. Каждый раз, когда ты во мне, ты занимаешься со мной любовью. Я вижу это по твоим глазам. Ты скучаешь, когда мы не вместе. Не можешь думать ни о чем другом. Не способен потерпеть десять секунд и зайти к себе, не увидев прежде меня. Так что не смей говорить, будто ясно дал мне что-то понять, потому как более странного человека я в жизни не встречала!

Я перевожу дыхание.

Такое чувство, что не дышала целый месяц.

Теперь может делать что пожелает. С меня хватит.

Майлз отступает на несколько шагов. Его передергивает, он отворачивается, словно не хочет, чтобы я прочла на его лице чувства, которые бушуют внутри. Он сцепляет руки за шеей и стоит так не меньше минуты. Изо всех сил контролирует дыхание, чтоб не заплакать. И когда я осознаю, что происходит, сердце у меня обрывается.

Майлз на грани срыва.

– Боже мой… – шепчет он голосом, полным боли. – Тейт, что же я с тобой делаю?

Майлз приваливается к стене и сползает на пол. Закрывает лицо руками, пытаясь унять раздирающие его чувства. Его плечи содрогаются, но он не издает ни звука.

Он плачет.

Майлз Арчер плачет.

Плачет так же беззвучно и отчаянно, как в тот вечер, когда я впервые его увидела.

Этот взрослый человек, эта неприступная, закованная в броню стена рассыпается прямо у меня на глазах.

– Майлз… – шепчу я.

Мой голос слаб по сравнению с его непробиваемым молчанием. Я встаю перед ним на колени, обнимаю за плечи и прижимаюсь головой к его лбу.

Я больше ничего не спрашиваю, потому что боюсь узнать правду.

Майлз

Шестью годами ранее

Лиса любит Клейтона.

Папа любит Клейтона.

Клейтон сплачивает семью.

Он уже мой герой, а ведь ему всего два дня от роду.

Вскоре, после того как папа с Лисой уходят, приезжает Иэн. Он не хочет брать Клейтона на руки, но Рейчел удается его убедить. Иэн смущен, потому что никогда не держал ребенка, однако подчиняется.

– Слава богу, что Клейтон пошел в Рейчел, – говорит он.

Я согласен.

Иэн спрашивает, рассказывал ли я Рейчел о том, что написал ему в тот день, когда впервые ее встретил.

Я не понимаю, о чем он.

Иэн смеется.

– В тот первый день Майлз сфотографировал тебя со своего места в классе, послал фотку мне и написал: «Это будущая мать моих детей».

Рейчел смотрит на меня.

Я смущенно пожимаю плечами.

Рейчел приятно, что я написал это Иэну. А мне приятно, что он ей рассказал.

Входит врач и говорит, что нам можно ехать домой. Иэн помогает мне перенести вещи в машину и подвести Рейчел к выходу. Потом дотрагивается до моего плеча. Я думаю, он хочет меня поздравить, но вместо этого он просто меня обнимает.

Немного неловко, но я рад, что друг мной гордится.

У меня хорошо на душе, как будто я все делаю правильно.

Иэн уезжает.

Мы тоже.

Я, Рейчел и Клейтон.

Моя семья.

Я бы хотел, чтобы Рейчел сидела рядом, но мне нравится, что она на заднем сиденье вместе с Клейтоном. Я в восторге от того, как сильно она его любит. В восторге, что теперь, когда Рейчел стала матерью, меня влечет к ней еще сильнее.

Мне хочется поцеловать ее, сказать о своей любви, но, по-моему, я и так повторяю это слишком часто. Не хочу, чтобы ей надоело.