как ты сама заметила. Как хочешь, называй. Правды это не изменит. Как и говорил, ты прекрасно знала, с кем связываешься, – произношу предельно медленно, оставляя ей время на осмысление. – И да, мое доверие к тебе проявляется именно таким образом. Когда ты безоговорочно подчиняешься. Не оставляя и шанса на то, чтобы я мог в тебе сомневаться. Потому что если вдруг такое случится, будет больно, Тая. Очень больно. Не мне. Тебе. Потому что я это уже проходил. И прекрасно знаю, на что я способен в порыве своего помешательства. Я не могу это контролировать. Не получается. А если и случается, то крайне редко. Ты реально хочешь испытывать судьбу каждый раз, живя со мной, как на пороховой бочке? Пока еще я тебя не запирал. Реально. Нигде. Если хочешь чего-либо в этой жизни, я дам тебе это. Я. Никто другой. И в твоих же интересах, чтоб так и оставалось всегда. Потому что если вдруг случится иначе, то твой домашний арест будет только началом. Всего того, что я могу с тобой сделать. Или ты все еще сомневаешься в том, почему твой папочка столь рьяно пытался защитить тебя от меня? – придвигаюсь еще ближе, к ее губам. – Тут он, бл*дь, безоговорочно прав. Самое худшее, что могло случиться в твоей жизни – это я. Да, временами я могу притворяться другим. Милым, добрым и в чем-то хорошим. Но это ни х*ра не правда. А истина – это то, что во мне сидит то самое чудовище, которые ты упорно не хочешь видеть, и которое я еле сдерживаю, чтобы не сломать тебя. Потому что мой сын не должен видеть свою мать безвольной куклой. Вот оно – мое доверие к тебе. Максимальное. Из всего того, на которое я способен. Так что еще раз хорошенько подумай, дочь прокурора, прежде чем ответить мне дальше. Нужна ли тебе в самом деле эта гребанная иллюзия свободы, или ты, наконец, перестанешь лицемерить и себе, и мне, и просто сдашься? Потому что них*ра никакой свободы у тебя нет. Ее не стало еще в тот момент, когда ты легла под меня впервые и позволила дать жизнь тому, что является неотъемлемой частью меня. Вот такой он – мой мир. И в нем именно такие правила. Других нет. И не будет. Ты в него уже вошла. А покинуть его ты сможешь только оставив все то, что принадлежит мне. Я достаточно понятно объясняю?

Тая слушает внимательно. Еще усерднее думает. Недолго. Лежащие на моей груди ладони скользят по ней к животу, замирая у края полотенца, в то время как в голубых глазах напряжение сменяется задумчивостью, а затем и вовсе… любопытством? Да, наверное, оно самое, как ни странно.

– Я поняла, – отвечает на удивление спокойно, слегка покусывая губы. – Давай попробуем. С тобой. Настоящим. Без лицемерия. Не обещаю, что я буду всегда и во всем безмолвно послушной, но и твое притворство мне тоже не нужно.

Ни х*ра ты не поняла, дочь прокурора…

Раз уж после всего, что я тебе сказал, все равно пытаешься видеть и знать меня настоящего. Ни один здравый человек не возжелает подобного. Даже я сам себя знать не хочу, порой.

Но то про себя…

Вслух:

– Ты сама этого захотела.

А от прикрывающей алое белье рубашки мы все-таки избавляемся. Как и от остального, включая само белье. И минуты не проходит, как она призывно прогибается в моих руках, с тихими стонами кусая губы каждый раз, пока я снова и снова вторгаюсь в податливое тело. Она горячая, тугая и п*здец какая узкая до сих пор. Вызывает во мне бешеное желание двигаться в ней, до потемнения в глазах, пока не сдохну. Не отказываю в этом. Ни себе. Ни ей. Беру ее глубоко и, вероятно, слишком грубо. Но ведь сама же хотела. Пусть получает. Меня. Всего. Надеюсь, выдержит.

Глава 14

Тая

Проходит два дня с поездки к моим друзьям. И с того моего заявления ему. Знаю ли я, на что подписываюсь? Не уверена. Почему тогда решаю попробовать? Это сложно объяснить и в то же время абсолютно легко. В первую очередь, все ради того же Макса. Потому что я никогда не брошу своего сына, а уживаться с его отцом как-то надо. И раз уж от Игната не уйти, то пусть эти отношения будут настоящими. Все равно рано или поздно мне придется столкнуться со всеми сторонами его жизни, и лучше я буду изначально готовой к подобному, чем это все обрушится на меня, когда не ждешь. Выживание – оно такое. Иногда правильней проплыть некоторое время по течению реки, чтобы суметь вылезти на сушу и подняться на вершину нужной горы. Надеюсь, не ошибаюсь. Потому что это будет дорого стоить прежде всему моему ребенку. Обоим. И первому, и будущему. Ведь о предохранении мною снова позабыто. На этот раз осознанно.

К слову о последнем.

Из плена нас выпускают еще ночью, но сами мы покидаем его лишь на утро. Как оказывается, в сексе Игнат тоже все это время сдерживался. Я едва ли смогла собрать себя воедино после такого марафона.

В остальном же за прошедшие несколько суток ничего существенного в наших с ним буднях не меняется. Разве что я все-таки теперь отчитываюсь ему о всех своих поездках. Полная глупость на мой взгляд, но, если мужчине так спокойнее, пусть. Не вижу в этом ничего проблемного. Так что в этот раз не спорю. Да и самой интересно, насколько меня хватит такой жизни.

По крайней мере, я не ощущаю себя предметом мебели, что уже прекрасно. Хотя моя мать считает, будто именно такой и должна быть хорошая жена – послушной абсолютно во всем. Никогда и слова без разрешения мужа не скажет. Не говоря уже о том, чтобы куда-то пойти одной, без него. Его мнение и любая мысль – закон. Всегда и во всем его поддерживает беспрекословно. Даже если он не прав.

Мой личный кошмар наяву.

И я даже благодарна Игнату за то, что он не загоняет меня в подобные рамки. Не представляю, как можно так жить. Мне в принципе тяжело подчиняться, а вот так… я точно