– … это примерно в пятистах километрах от Южного полюса. Озеро Восток, ты когда-нибудь слышал о нем? – спрашивал норвежец.

– Разумеется, – ответил Дильс немного уязвленно, мол, ты меня совсем за невежду держишь? – По размерам оно не уступает Онежскому озеру. Как раз над ним расположена русская станция «Восток». Это, между прочим, самое тяжелое место для жизни человека на Земле – холод достигает минус 89 градусов, темнота полярной ночи почти пять месяцев в году…

– Ага, твоя правда. Так вот, толщина льда над озером – от 3,5 до 4,5 километра, представляешь? Многие ученые считают его так называемой «капсулой времени», ведь возможная жизнь в нем должна была сохраниться в изоляции с тех пор, когда поверхность континента начала покрываться льдом.

– Ну и что с этим озером? – нарочито небрежно спросил Артур, хотя было видно, с каким интересом он следит за разговором.

– В столбиках льда, которые подняли с расстояния в несколько сотен метров от поверхности водоема, были обнаружены два вида неизвестных науке бактерий. Некоторые биологи полагают, что в озере Восток до сих пор водятся живые существа времен гигантских папоротников и динозавров, поскольку температура воды там может достигать +18 градусов. Кстати, полученные с американских орбитальных спутников данные показали, что над водной поверхностью озера существует полость, покрытая ледяным куполом высотой около 800 метров, а приборы зарегистрировали там высокую магнитную активность. Учеными также были проведены анализы керна, который взяли из глубинных слоев льда, покрывающего озеро. В нем была обнаружена бактерия, способная жить при температуре +55 градусов.

– И что ты хочешь этим сказать? – недоверчиво спросил Дильс. – Что озеро чем-то подогревается?

– Может быть, какой-то гейзер, но с достоверностью этого сказать нельзя, – ответил Тух-Тух.

– А правда, что сейчас пытаются пробурить к озеру скважину? – задал вопрос Антон, который, как уже понял Тима, тоже кое-что смыслил в этом вопросе.

– Ага, – сказал норвежец. – По моим сведениям, до водной поверхности осталось около 200 метров. Но дальше бурить боятся – если бур неожиданно окунется в воду, то высока вероятность занесения в эту огромную «колбу», загерметизированную миллионы лет назад, обычной земной грязи. К чему это приведет, никто не знает. Может, какие-нибудь земные бактерии уничтожат всю жизнь в озере – рыб, моллюсков… А стерильного бура пока не существует. И что при этом «вырвется» из озера на поверхность и какие вызовет последствия, тоже неизвестно. Ведь нет никакой гарантии, что из озера не появятся существа или микробы, с которыми люди на Земле никогда не сталкивались.

– Ну это все сказки, – зевнул Костя. – Ты лучше про клад расскажи еще раз, поподробней. Может, здесь еще какая-нибудь дырка в скале есть, и там тоже алмазы?

– Во, нашелся сочувствующий, – Дильс усмехнулся. – Тух-Тух, так ты к концу всех моих бойцов переманишь, глядишь, с тобой отправятся в Норвегию деньгами сорить.

– А что ты еще знаешь про Антарктиду? – спросил Антон. – Ходили слухи, что в недрах материка были обнаружены залежи урана, это правда?

Тух-Тух кивнул.

– Не просто залежи, а целые месторождения, – подтвердил он. – По своей значимости они сопоставимы с запасами во всем мире, причем наиболее богатые руды находятся на Земле Королевы Мод, которую нацисты в свое время хотели колонизировать. С тех пор прошло много лет, и разработка полезных ископаемых в Антарктиде запрещена международным Договором.

– Слушайте, надоело уже: «Антарктида», «Антарктида», – поморщился Костя. – Блевать уже хочется от этой Антарктиды. И так сидим в жопе, еще слушаем всякую хрень…

– Константин, если хочешь выругаться, чеши наружу, – металлическим голосом произнес Дильс.

Костя тут же заткнулся, однако что-то пробурчал вполголоса про гроб и белые тапки.

Тух-Тух машинально погладил заплетенную в косички бороду.

– Этот континент полон загадок, – сказал он после короткой паузы. – Вот, к примеру. Норвежские ученые, базирующиеся на южно-полярной станции «Амундсен-Скотт», обнаружили в глубине материка, на расстоянии нескольких километров от горы Маунт Макклинток, башню неизвестного происхождения. Это 30-метровое сооружение построено из ледяных блоков и напоминает сторожевую башню средневекового замка. До самого последнего времени башня была скрыта внутри гигантских снежных сугробов, пока ураганные ветры не очистили ее от снега.

– Ладно, оставим Антарктиду пингвинам. Лучше расскажи, что так тебя напугало сегодня? Там, внизу? Ты вроде парень не робкого десятка… – задал вопрос Дильс.

Тух-тух неожиданно смутился, как школьник, которого мать неожиданно застала в ванной за мастурбацией.

– Я же говорил, что просто потерял сознание, – сказал он.

– Ну да, а зачем орал-то как резаный? – Дильс махом осушил кружку и выразительно посмотрел на норвежца.

Тух-Тух ничего не ответил.

В висках снова застучало, будто паровой молот, и он вспомнил знакомые ощущения, те, которые были связаны с тем загадочным случаем, его рваной раной на бедре. Он словно… провалился в совершенно другой мир, иной, чем этот, полный грязи, крови и предательства. И там, в этом новом мире, его кто-то ждал. С другой стороны, он был по-настоящему испуган. Сначала эта решетка, затем лаз, эта крохотная пещерка… Клейн утверждал, что, когда все было закончено, они развели в том отсеке костер, а вход завалили камнем. Что, получается, он врал? И, самое главное, эта ледяная глыба… От нее веяло чем-то нехорошим, хотя, если разобраться, какой вред может причинить ледышка?

«Может, – возник в мозгу резкий, срывающийся на фальцет голос Клейна. – ОНО ВЕРНУЛОСЬ»…

Руки Тух-Туха вздрогнули, чуть не выронив кружку, наполненную самогоном. Нет, сказал он сам себе. Этого не может быть. Клад – это да, это настоящее, оно материально, его можно пощупать. Но… Опять это но!

– …оглох, что ли? – послышался немного раздраженный голос Дильса, уже довольно хмельной. – Я спрашиваю, каким ветром тебя занесло к нам в Союз.

– Я и сам не помню, – ответил Тух-Тух. В отличие от Дильса он выглядел трезвым как стеклышко, хотя от бутыли самогона, которую несколько дней назад в заброшенном доме открыл Антон, осталось совсем немного. – Но могу сказать одно, девушки там блеск. Особенно в Хабаровске.

– У тебя есть семья? – Дильс взял надломленный сухарь и понюхал его.

– Нет. Хотя дети наверняка есть. Один уж точно.

– Сын?

– Да. Как раз от той девчонки из Хабаровска. Даже не знаю, сколько ему сейчас.

– Что ж ты ее бросил? – заинтересовался Дильс, вновь наполняя кружки мутной жидкостью.

– Я не могу постоянно быть возле одной юбки. Даже если она самая красивая. Даша, кажется, так ее звали.

Аммонит, до этого пялившийся взглядом зомби в одну точку, вздрогнул, как от болезненного укола.