Они идут, и никого, кроме них, уже нет на улице, Злата задыхается от крика, она видит, что голова Дильса раздувается, как воздушный шар, по коже идут глубокие трещины, но он продолжает со смехом что-то рассказывать. Внезапно улица заканчивается, и она видит девять свежевырытых могил, рядом свалены надгробные камни. «Злата Илионова», «Яна Дмитриева», «Артур Илионов»…

Рядом с могилами стоит женщина в бесформенном балахоне, лицо ее скрыто капюшоном. Она протягивает вперед руки, маня их к себе, и Злата с ужасом видит, что это не руки, а клешни какого-то чудовища…

Она проснулась, едва сдерживая крик и комкая руками материал спального мешка. Дильс что-то пробормотал во сне. Повернувшись на другую сторону, Злата вздохнула и только сейчас почувствовала, что ей тяжело дышать. Будто… будто ее грудь чем-то придавлена. Она попыталась приподняться и чуть не закричала от охватившего ужаса – прямо на ней сидело какое-то отвратительное существо, размером с взрослую кошку, только по внешнему виду больше смахивающее на ракообразное. Твердое, покрытое пупырчатым панцирем тело, свернутый крендельком полупрозрачный хвост, в котором, как в стиральной машине, перемешивалось что-то похожее на молоко с вкраплениями жидкого хрома. От тела в каждую сторону шло по шесть лап, длинных и с множеством суставов, оканчивающихся грубыми когтями. Голова существа была конусообразной, с двумя короткими стебельками, на которых по бокам невозмутимо покачивались два блестящих глаза, и эти два похожие на расплавленный битум шарика с нескрываемым ехидством пялились на Злату. В центре морды пульсировало два толстых хоботка, они словно дышали, как легкие, их концы были влажными.

Наконец из горла вырвался пронзительный крик, запоздалый, но он привел в чувство Злату и, по всей видимости, напугал сидящее на ее груди мерзкое существо. Вздрогнув, оно, тихо шурша паучьими лапами, слезло с груди женщины, из хоботков неожиданно вытекла сверкающая капля, похожая на ртуть. Сорвавшись, она упала на край спальника женщины, послышалось тихое шипение. Оно засеменило к выходу. От истошного крика Златы проснулся Дильс, он резко сел, непонимающе вертя сонной головой, заворочались Артур с Костей. Но Злата продолжала кричать. И хотя отвратительное существо давно выползло из палатки, она не могла остановиться. Несмотря на парализующий конечности страх, где-то внутри нее крепла уверенность, что этот ужасный паук специально сидел на ней, ожидая, когда Злата проснется. Он намеренно не причинял ей вреда, он словно предупреждал – раненой птицей билась в ее сознании мысль, и от этого ей стало еще страшнее. Она села, пытаясь в темноте разглядеть след от вытекшей капли. И не поверила своим глазам – на спальном мешке чернела аккуратная дырочка, от которой шел едкий запах, напоминающий запах ацетона или растворителя. Странная блестящая капля, словно серная кислота, прожгла насквозь материю мешка, палатку и ушла глубоко в скалу, продолжая выжигать ее своим безумным ядом.

Как она и ожидала, ей никто не поверил. Даже дырка от слюны ужасной твари не произвела никакого впечатления на Дильса.

– Не знаю, что там было, но я не верю ни в каких гигантских пауков, – отрезал он, разглаживая свои усы. – Ты просто переутомилась, Злата. Я понимаю. Все эти перемены, сталактиты, пещеры с сокровищами…

Аммонит внимательно осмотрел идеально круглую дырку. Края на ней были почерневшие и пахли чем-то горелым.

– А что ты на это скажешь? – спросил он Дильса, но тот только отмахнулся:

– В любом случае, что это изменит? Ну выставим дежурных… что еще? Не напрягай меня, Аммонит, и без тебя забот хватает…

В это время из палатки вылезла Яна. Вид у нее был крайне растерянный, словно она была в полной уверенности, что проснется этим утром на комфортабельном лайнере, который несет ее домой, а не на безжизненном острове посреди океана.

– Ребята, вы не поверите, – сказала она, нервно потирая руки. – Тима!

– Что случилось? – оглянулся Тима.

– Конечно, это глупо… Но я поправилась, представляешь?

– Хм. Очень интересно, – буркнул Антон. – С чего бы это? Вроде жареной индейки с пловом на ночь не ела…

– Но это правда, – сказала Яна, и при неважном освещении было видно, что она смущена. – Я вообще всегда слежу за своим весом, а тут… Такие вещи я моментально замечаю, вот что я хотела сказать.

Она повернулась боком и, сняв куртку, стала щупать талию.

– Ничего странного, – сказал Костя. – Свежий воздух, экология и все такое…

– Да, только едим мы все одинаково, – не слишком уверенно сказала Яна, продолжая с сосредоточенным видом изучать свое тело.

Тима махнул рукой. Он достаточно хорошо знал Яну и был уверен, что это ее очередная фишка. Может, таким образом она пытается хоть немного привлечь внимание к себе, поскольку, несмотря на превосходящее количество мужчин в их группе, на ее скромную персону мало кто обращал внимание.

Заняться особенно было нечем, и после скромного завтрака Тух-Тух предложил понемногу перетаскивать золото. Возражения это предложение встретило разве что у Аммонита, но его, разумеется, никто не слушал. Он вел себя спокойно, будто бы вчера между ним и Тух-Тухом ничего не произошло.

Они освободили рюкзаки от вещей и принялись за дело. Работа закипела. Поскольку лаз был небольшой, исключающий возможность встать в полный рост, рюкзаки привязывали к веревке, а на другом конце делали что-то наподобие лямок, которые Антон презрительно называл «бурлацкими». К полудню вымотались до такой степени, что все, кроме Кости и Тух-Туха (естественно), отказались продолжать работу. Дильс справедливо заметил, что подобная затрата сил вдвойне скажется на потребностях их организмов. А так как еды у них почти не осталось, то нагрузки должны быть соразмерными. Впрочем, это никак не повлияло на норвежца – по его виду можно было с уверенностью сказать, что даже угроза остаться без пропитания его не остановит. Глядя на него, Тима всерьез подумал, что, в крайнем случае, Тух-Тух будет есть зеленых слизняков, а когда закончатся они – сам себя, но не оставит ни малейшего камушка в той пещере.

После обеда (если считать обедом кусочек сушеного мяса и твердый, как кусок бетона, сухарь) снова произошел конфликт.

Все началось с того, что Антон как бы не-взначай спросил, что все-таки они будут делать, если их не заберет самолет.

– У нас есть ружья, – сказал Дильс. – Можем пострелять птиц. Потом, нас наверняка уже хватились. Уж не знаю, где всплыл наш вертолет, но сюда в любом случае должны направить кого-то.

– Остров большой, Дильс, – сказал Костя.

– Большой, – не стал спорить тот, наливая себе чай. – Но я оставил записку на станции и указал, что с нами приключилось.

Дильс посмотрел на Тух-Туха и сказал, разведя руками:

– Ты уж извини, но тогда я про клад ничего не знал и в записке упомянул тебя. Я не мог поступить иначе.

– Дильс, – мягким голосом позвал его Тух-Тух.

Костя нетерпеливо заерзал.