– Даша, – зачем-то повторил он и посмотрел на свои руки.

– Ага, Даша, – кивнул Тух-Тух. – Даже немного жаль, что так вышло…

Аммонит медленно встал и подошел к Тух-Туху.

– Хочешь выпить? Давай. Как там тебя, Апп… Аммонит, – заплетающимся голосом сказал Дильс, подняв голову.

– Какая у нее была юбка, Тух-Тух? – нежным, почти любящим голосом спросил Аммонит. – Синяя или розовая, в клетку?

Тух-Тух замер, одна из его заплетенных косичек случайно влезла в кружку с самогоном.

– Встань, пожалуйста, – тихо сказал Аммонит.

Злата с нарастающим страхом глядела на происходящее. Аура над головой любящего ее мужчины полыхала, как костер инквизитора.

Тух-Тух отставил в сторону кружку и выпрямился. Аммонит широко улыбнулся и встал рядом с норвежцем:

– Дорогие мои друзья, посмотрите внимательно. И скажите, что вы перед собой видите.

– Аммонит, не парь мозги норвежскому пацану, – пьяно пробормотал Дильс. – Остынь.

– Я вижу. Они похожи, – сказала Яна простодушно. – Почти как братья, – добавила она.

Тима тоже глядел во все глаза, поражаясь сходству. Нет, он, конечно, обратил внимание, что в них есть что-то общее, но, учитывая все происходящее здесь, у него не было времени сравнивать все детали. Теперь же он видел, что они не просто похожи, они были как две капли воды! Рост, комплекция, черты лица, глаза, нос…

– При чем здесь юбка? – спросил Тух-Тух.

– У моей матери было две юбки в то время, – ответил Аммонит и вдруг резким ударом свалил норвежца, истерично крикнув: – Ну, здравствуй, папаня!

Надо отдать должное: Тух-Тух быстро оклемался, сразу же вскочил на ноги и парировал следующий удар Аммонита, левой ударив его под ребра. Аммонит зашипел и, развернувшись, нанес противнику еще один удар, разбив норвежцу скулу. Брызнула кровь.

Дильс, опомнившись, кинулся разнимать дерущихся, Артур и Тима держали за руки вырывающегося Аммонита.

– Ты, сука, кинул ее, беременную, без копейки денег! – брызгая слюной, вопил Аммонит. Еще никто никогда не видел его в таком бешенстве. – А потом заявился с дружком и прислонил ухо своего сыночка к утюгу, помнишь? Хочешь, покажу?!

Ему удалось высвободить руку и он задрал волосы над изувеченным ухом:

– Ничего не напоминает? А, Тух-Тух?!

– Это правда? – с осуждением спросил Дильс. Он, да и все остальные ожидали, что норвежец будет выкручиваться, но тот снова поразил всех.

– Да, – просто сказал он, вытирая кровь. – Кто бы мог подумать, что так случится? За всю жизнь я был в Хабаровске три дня. В один из них я переспал с твоей матерью, на второй я ограбил магазин и сделал ноги. А через год с небольшим я снова попал туда, я был пьян. Ты чем-то взбесил меня… Прости.

Аммонит засмеялся, но от этого смеха всем стало жутко. Злата не отрывала глаз от его ауры – она переливалась алым, словно сверху ее поливал кровавый дождь. Ей было больно видеть, что испытывает сейчас этот человек, хотя и ей с трудом верилось в такие совпадения.

– Я сразу заподозрил тебя. Как только услышал про татуировку в виде креста. Моя мать умеет рисовать, Тух-Тух, и она как-то нарисовала этот крест. Он буквально висел у меня перед глазами все это время. Почему ты не спросишь, что с ней сейчас?

– Что с ней сейчас? – с холодной вежливостью спросил Тух-Тух. Он как ни в чем не бывало сел на свое место, расправляя на себе складки одежды.

– Умерла, – процедил Аммонит.

Тух-Тух даже не поднял глаз. Аммонит вздохнул и сказал:

– Я убью тебя, Тух-Тух. Такое дерьмо, как ты, не имеет права существовать на этом свете.

– Ну что ж, попробуй. Если бы ты знал, сколько раз я слышал эту фразу, пока живу. Кстати, юбка у нее была синяя, сейчас я вспомнил.

Аммонит скрипнул зубами и бросился к одному из лазов. Тима подумал, что это как раз тот лаз, который ведет к бездонной яме.

Вечер был безнадежно испорчен.

Примерно через час, когда все уже спали, снаружи остался один Артур. Не то чтобы он страдал бессонницей, но сегодня он тоже испытал странное чувство, и оно не оставляло его даже сейчас.

Это произошло именно в тот момент, когда этот сумасшедший норвежец исследовал крошечную пещерку. Крик. Крик Тух-Туха словно заставил его очнуться от летаргического сна, и он дернулся в сторону, стиснув зубы, чтобы не застонать. Вены пронзили ржавые иглы паники. Как, снова? Сознание померкло, и единственное, что он видел, – лицо Кати, любимой жены. Вот уже третий год, как ее нет с ним… Но почему воспоминание о ней, которую он так любил (любил? чушь, он и сейчас ее любит), возникло в таком неподходящем месте и в такое неподходящее время?!

Образ Кати был такой четкий, чистый и естественный, она вся дышала всепоглощающей радостью и любовью к жизни, что Артур даже на мгновение зажмурил глаза, едва удерживаясь от бешеного крика. Неужели это опять вернулось?!

«Кто-то хочет тебя видеть, – прошептал внутренний голос. – Встреча… ты готов к ней?»

Широко раскрытые глаза молодого человека уставились в сторону лаза, где они были сегодня утром. Там, где был обнаружен клад. Но сейчас клад интересовал Артура меньше всего. Груда блестящего говна, как выразился Дильс, или дерьма, без разницы. Точнее не придумаешь.

«Прекрасное сравнение», – вдруг услышал он в своем мозгу чей-то голос и пригнулся, словно от удара. Что это?! У него начались галлюцинации?

«Ты знаешь… знаешь…что нужно делать», – голос был нежным и плавным, и Артур подумал о свежих лепестках лаванды. Юноша встал.

«Не так холодно… как ты думаешь… да-да…»

Артур тихо, стараясь не производить лишнего шума, прокрался к правой стене пещеры, где под плотным слоем полиэтилена лежали их рюкзаки. На то, чтобы взять фонарь, альпинистский топорик и моток веревки, потребовалось полторы минуты.

Сталактиты с безмолвным равнодушием взирали на его действия. Когда все было готово, он отправился к лазу. Туда, где лежали сотни килограммов золота.

Злате очень редко снились сны. Эта ночь была одна из немногих, когда она увидела сон. В нем она ясно видела всех – Дильса, Аммонита, приемных сыновей и молодежь. Только дело происходило в большом городе, был солнечный день, они гуляют по большой, красивой улице, едят мороженое, из громкоговорителей доносится незатейливая музыка. Аммонит пытается увлечь ее в сторону, шепча ласковые слова, Дильс мрачнеет. Злата смеется, как вдруг над их головами снова появляются ауры. Только на этот раз это не расплывчатое облачко над каждым из них, а скопище черных насекомых, которые густой тучей облепили всех, и ее мужа, и Аммонита, и Артура… Злата приглядывается и видит, что это громадные жуки с отвратительными лохматыми лапами, они суетятся, торопливо ползая по головам людей, но те, казалось, совершенно этого не замечают. Вот один из них заползает в ноздрю Дильса, другое насекомое полезло в изуродованное в детстве ухо Аммонита, Злата кричит, как это часто бывает, когда спишь, но ее никто не слышит. От этих кошмарных аур вверх уходили искривленные отростки, и каждый из них один за другим исчезал, будто его отрезали острые невидимые ножницы. Из ноздри Дильса вытекает струйка крови, точно такая же показывается из уха Аммонита. Яна ест мороженое и хохочет, но Злата видит, как ее правый глаз выпячивается и лопается со звуком упавшего в грязь камня, и оттуда вылезает громадный таракан, неуклюже шевеля усиками.