Валерия же улыбалась, но в душе ее поселилась печаль. Приезд на дачу лишь подтвердил ее опасения: бабушка все больше погружалась в омут влияния Веры Петровны. Она теперь не только говорила, но и думала, как Вера Петровна.

— Лера, я счастлива! Ты поняла меня, у тебя получилась крепкая семья. Глаз радуется, когда смотрю на вас с Эдиком!

Валентина Сергеевна с Валерией наконец остались одни. Они стояли возле дома, и бабушка с удовольствием вдыхала чистый лесной воздух.

— Бабуль, — Лера решила в последний раз попытаться достучаться до Валентины Сергеевны, — когда встречаешь человека и чувствуешь, будто знала его всю жизнь, совершенно свободно общаешься с ним, то ведь это и есть любовь, правда?

— Я рада, что ты встретила Эдика и у тебя теперь есть любящий муж.

— Я Эдика не встретила, меня с ним ты познакомила. — Лера ждала от бабушки понимания, но наткнулась на веселые глаза человека, живущего обманной радостью. — Я перестала рисовать, бабуль…

— Съездите с Эдиком на море, там тебя посещает вдохновение. Да и отдохнуть после сессии вам не повредит. — Валентина Сергеевна продолжала лучезарно улыбаться.

Несколько минут они стояли молча: бабушка с удовольствием смотрела на картофельную ботву, а Лера хмурилась.

— Лер, Вере Петровне не помешает купить шубу к зиме, — как ни в чем не бывало заговорила Валентина Сергеевна: попытки внучки не тронули ее сердце.

— Баб, зачем ты посадила картошку? Ведь здесь всегда росли цветы, мы еще с мамой разбивали клумбы.

— Раньше и картошка десять копеек стоила, а не пять рублей! Мы с Верой Петровной решили полностью засадить участок овощами. А начали с цветочных грядок, потому что здесь земля уже освоена.

— Но ведь мы с мамой сажали здесь цветы! С мамой!

Валентина Сергеевна пожала плечами.

— Тебе не хватает денег? — Лера начала волноваться, даже губы задрожали.

— По такой жизни надо пользоваться всем, — Валентина Сергеевна обняла внучку, — всем, что имеешь, а не жить иллюзиями.

— Правильно, надо принимать факты, а не окружать себя надеждами!

Валентина Сергеевна кивнула, будто одобряя и хваля слова внучки: «Молодец, ты наконец образумилась!»

— Я больше не приеду на это картофельное поле. — Лере больно было смотреть на разрушение памяти о маме. — Если хочешь, приезжай сама…

— Я отсюда не уеду до октября. Врач сказал, что физический труд в умеренных количествах пойдет мне на пользу. — Бабушка наклонилась и выдернула травинку, посмевшую прорасти возле картофеля. — Так что наслаждайтесь жизнью вдвоем с Эдиком, а осенью начнем разменивать нашу квартиру. Мы с Верой Петровной решили, что вам лучше жить одним.

— Не стоит беспокоиться.

Все. Это была последняя попытка достучаться до бабушкиного сердца. Это был окончательный ответ Валентины Сергеевны.

«Я потеряла целый год, — уезжая, думала Лера, глядя на пробегавшие за окном станции. — И боюсь, что даже ухудшила наши с бабушкой отношения, она лишь укрепилась возле Дятлов, и теперь все будет происходить тяжелее…»

Успокаивало лишь одно — до встречи с Игорем оставалось всего два месяца…

Игорь, хоть и решил не жить в квартире без Валерий, наведывался туда почти каждый день. Что-нибудь да приводило его в дом: то Игорь поливал хризантемы и фиалки, то расставлял посуду, купленную для кухни.

Игорь заполнял шкаф, стоящий в спальне. Он покупал одежду для Валерии, любовно выбирая каждую вещь. А купив, волновался, понравится ли ей…

Игорь приобрел много мягких игрушек, все они были героями любимого мультика Леры. Он рассадил их в комнате с хризантемами, и зверята теперь ждали прихода Винни-Пуха, их самого забавного и лучшего друга.

Игорь купил кассету с этим мультфильмом и искренне веселился, просматривая его. Мультик ему нравился, забавные сказочные зверюшки все больше разжигали в нем огонь жизни.

Михаил лишь молча наблюдал за всем происходящим, он молил удачу о терпении, боясь даже чуть слышным словом спугнуть ее.

Родители Игоря тоже радовались за сына молча, надеясь, что теперь он наконец-то счастлив. И лишь однажды мама Игоря, Лидия Викторовна, осмелилась поговорить об этом с ним.

— Игорь, ты все это делаешь для той девушки с фотографии?

— Да, мамуль!

Лидия Викторовна помогала сыну выбрать посуду для его нового дома, он сам попросил мать об этом. И квартира сына восхитила женщину: она еще раз убедилась, что та девушка с фотографии — не простое увлечение Игоря.

— Сынок, а почему вы расстались? — все же поинтересовалась мать.

Игорь грустно улыбнулся и рассказал матери обо всем…

А когда он закончил свой рассказ, Лидия Викторовна кивнула: все, что она услышала от сына о Валерии, лишь укрепило ее уверенность в счастливом будущем сына. Ведь Лера пожертвовала своим счастьем ради покоя близких, а это не могло не вызвать восхищения и уважения матери Игоря.

— Остался всего лишь месяц, мам…

«Если бы ты знала, как я люблю тебя…»

«Я и Игорь потеряли целый год», — эта мысль неотступно следовала за Валерией весь июль. А в середине августа мысль сидела возле постели Леры и наблюдала за болезнью, которая вовсю хозяйничала над девушкой, несмотря на жаркие летние дни.

— Лерка! — послышался голос Эдика. — Лерка!

Валерия еле-еле разлепила веки и, почувствовав накатывающийся на нее озноб, поуютнее укуталась в одеяло. Она с трудом смотрела на Эдика слезящимися глазами и не понимала, зачем он будит ее.

— Лерка, я ухожу! Я боюсь заразиться от тебя! — Эдик говорил, стоя в дверях комнаты. — Это все твои поездки в Питер, наверняка в поезде подхватила какой-то вирус. Короче, я пока поживу у моей, а к тебе Катька приедет, я позвонил ей.

— Спасибо, — прошептала Лера и закрыла глаза.

— Я подожду Катьку у подъезда, отдам ей ключи. — С этими словами Эдик развернулся было, чтобы уйти, но внезапно озарившая его мысль заставила остановиться. — Лерка, Лер!

— Что? — еле проговорила дрожащая Валерия, не открывая глаз.

— Лер, ты мне теперь должна за причиненные неудобства! Я из-за твоей болезни вынужден из дома уйти, а мы так не договаривались!

Эдик усмехнулся и вышел наконец из комнаты. Он не собирался ухаживать за заболевшей Лерой: он панически боялся любой простуды и не хотел подвергать себя опасности, даже если речь шла о помощи жене. Тем более Лера ему теперь не жена и всего лишь через месяц штамп в паспорте узаконит их разрыв.

А уже через десять минут Лера услышала голос Катерины, пробивающийся к ней сквозь ознобную пелену.

— Лерик, Лерик… — Катерина дотронулась губами до лба подруги. — О Господи, да у тебя не меньше сорока!